сама устроилась напротив. Некоторое время она смотрела на Элю мутноватым взглядом блёкло-зелёных глаз, а потом начала говорить. Рассказывать. Она говорила долго, иногда путано, но общую нить держала. Ей определённо требовалось выговориться.
Если отбросить всю многочисленную лирику, можно было резюмировать следующее.
После приснопамятного разговора в Элиной квартире, когда старшая подруга категорически запретила Арине ввязываться в сомнительную авантюру, якобы предлагаемую тётей Марго, девочка вроде бы остыла и пообещала никаких предложений подобного рода не принимать и тем более не действовать самостоятельно или неразумно, особенно не поставив перед этим в известность ту же Элю. Кстати, Элис от своего намерения поговорить с неуловимой Марго не отступила и однажды до неё дозвонилась, но разговор в целом не удался. Марго была крайне занята и пространно отвечать не могла, а на некоторые наезды со стороны Элис отозвалась в том плане, что ничего такого она Арине не предлагала, девочка, видимо, её неправильно поняла. В заключение коротенького разговора Элис недвусмысленно дала понять квартиросдатчице, что будет держать ситуацию под контролем и не позволит Арине вляпываться в какие-то подозрительные мероприятия.
И вроде бы как ситуация на этом разрешилась. Арина больше свои завиральные идеи не декларировала, переключилась на другие проекты, благо их в таком возрасте при желании можно организовать огромное количество.
И Эля тоже немного успокоилась. Они встречались за последнюю неделю несколько раз, ели мороженое в кафе, ходили вместе на концерт и даже на дискотеку. Причём Арина ни разу не заводила разговор про те самые съёмки, вообще не касалась этой темы.
А несколько дней назад девочка собралась к своей троюродной тёте на юг. Так уж повелось. Ежегодно, во второй половине лета, на школьных каникулах, Арина уезжала погостить у родственницы на тёплом побережье, понежиться в зелёных волнах и позагорать на пляже. Пока она была маленькой, поездки осуществлялись в сопровождении родителей, а в последние годы Арина путешествовала уже самостоятельно.
В этот раз, по словам Натальи Александровны, ничего особенного, что называется, не предвещалось. Её дочь, как обычно, собрала небольшой чемоданчик, купила билеты на поезд и отправилась на юга. По прибытии она отзвонилась, сказала, что всё в порядке; была, судя по голосу, бодра и весела. Мало того, Наталья Александровна переговорила и с Люсей, ровесницей Арины, в дом родителей которой и приезжала её дочь. Причём никаких сомнений в том, что девочки вместе, не было – Арина при разговоре передала свой телефон родственнице, чтобы та сказала пару слов.
Наталья Александровна, полностью успокоившись, занялась своими обычными делами, зная, что дочь в любом случае под присмотром.
Так как отношения у матери с дочкой в непростом возрасте последней оставляли желать лучшего, у них не сложилось традиции созваниваться ежедневно. Скорее всего, в следующий раз Наталья Александровна позвонила бы уже накануне Арининого возвращения, то есть где-то ещё дня через три. Но произошла одна непредвиденная
