проткнули насквозь кафтан и рубаху. Сергуня, заорав от боли, выронил корчагу. Вытащив вилы, баба попыталась проткнуть атамана, но выстрел в лицо отбросил ее назад. Развеяв ладонью едкий пороховой дым, пан Казимир стал проворно перезаряжать пистоль. Сергуня меж тем истошно кричал, зажимая рану на животе, из которой хлестала кровь и выпирало что-то кроваво-синее… Что ж, с хлопом все ясно – не жилец. Атаман спешил, но не суетился – не забыл вычистить ствол и лишь потом засыпал порох и вложил пулю, запыжив ее куском кожи.
– Помоги, пан! – простонал подручный, пытаясь засунуть в порватое брюхо кишки. – Знахаря…
Казимир кивнул и, убрав пистолет, вытащил нож. Сергуня, успокоившись на миг, в ужасе уставился на атамана:
– Ты че, пан Казимир? Побойся бога…
Шагнув к подручному, Казимир ударил его ножом в горло, провернул клинок и, отпихнув труп ногой, потянулся к кладу. К его радости, корчага не раскололась, но часть тусклых серебрушек раскатилась по навозной жиже. Когда Казимир собрал все до копеечки, его прекрасный кунтуш, красивые штаны и щегольские сапоги оказались вымазаны! Показаться в одежде, испачканной навозом – потерять авторитет, который он не один год вбивал в подчиненных саблей и кулаком. Но это потом. Покамест нужно найти мешок, чтобы спрятать добычу от любопытных глаз. Не мудрствуя, Казимир стащил с мертвеца портки, завязал штанины и, пересыпав туда серебро, пошел наверх. На бабу смотреть не стал – знал, что пуля величиной со сливу, выпущенная в упор, превращает лицо в кровавую кашу.
Войдя в горницу, атаман увидел, что около мужика возятся трое мальчишек, пытающихся распутать веревки.
– Платье чистое е? – спросил Казимир. Увидев непонимание, поманил одного из сыновей и показал на портки и рубаху, лежащие на сундуке: – Одежу дай!
– Это батькино! – набычился мальчишка. Остальные вскочили и, сжав кулачки, приготовились к драке. Пан Казимир не собирался драться со щенками. Вытащив пистолет, навел на отца:
– Батьку добью, – пригрозил лях.
Мальчишки переглянулись. Тот, что постарше, принес одежду и бросил ее к ногам атамана. Не сводя глаз с детей, пан стал переодеваться. Хозяйские штаны были шире, чем нужно, рубаха длиннее.
– Тэрбу… мешок неси, – приказал он старшему мальчишке и отпрянул в сторону, заметив боковым зрением, что за спиной кто-то есть.
Древняя бабка, вооруженная ухватом, тыкала в лицо, норовя попасть в глаз. Перехватив ухват, пан подгреб старуху к себе и ударил рукояткой пистолета по седым космам. Череп противно хрустнул, а тело атаман отбросил на хозяина.
– Гдже тэрба? – напомнил он, вытирая оружие о чужую рубаху. Один из мальчишек вышел в сени и, притащив пустой мешок, бросил его под ноги пана.
– Сволота!.. – скривил губы Казимир. Маленький ублюдок нарочно принес мешок из-под муки! Упихав в мешок вывоженный в дерьме кунтуш и шаровары, пан сунул туда же портки с кладом. Вскинув мешок на плечо, Казимир попятился к двери, стараясь не показать виду, что ему не по себе
