и др.], отв. ред. Э. И. Колчинский (СПб.: Наука, 2001).
201
О проходивших в Берлине летом 1928 года советско-немецких неделях науки см.: Annette Vogt, “Soviet-German Scientific Relations,” в World Views and Scientific Discipline Formation, ed. W. R. Woodward, R. S. Cohen (Dordrecht: Kluwer Academic, 1991), 391–399.
202
См.: М. Н. Покровский. «Доклад о поездке в Осло», Вестник Коммунистической академии 30, № 6 (1928): 231–237.
203
М. Н. Покровский. «Доклад о поездке в Осло», Вестник Коммунистической академии 30, № 6 (1928): 231–237. Он также громил тех, кто ограничился зачитыванием своих докладов и предпочел не участвовать в дискуссиях: «[Каждый] должен выступать по своей специальности, по двум-трем докладам, и к этим выступлениям приготовиться. Я выступал два раза, но должен сказать, не остро выступал, а другие и вовсе молчали». Покровский предложил следующие инструкции для советских делегатов на последующих международных конференциях: делегаты должны выступать на всех заседаниях, иметь «хорошее владение языками», заранее договориться о «единой линии», которую все делегаты как один должны проводить в прениях, и, наконец, «разоблачать» ту «ауру объективности», которую напускали на себя западные историки, что в свою очередь требовало «прекрасного владения теорией и методологией буржуазной исторической науки». Покровский. «Доклад о поездке в Осло». С. 233, 234.
204
М. Н. Покровский. «Классовая борьба и идеологический фронт». Правда, 7 ноября 1928; заметка переиздана в книге: М. Н. Покровский. Историческая наука и борьба классов: Историографические очерки, критические статьи и заметки (М.: Либроком, 2012). 2: 331. О большевистской элите как апокалиптической секте см.: Yuri Slezkine, The House of Government: A Saga of the Russian Revolution (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2017). Хотя Покровский в этой книге не упоминается, исследование позволяет взглянуть на культуру тесного кружка «старых большевиков», к которому он, несомненно, принадлежал, и понять контекст, в котором он прибегал к своим риторическим приемам.
205
Покровский воспользовался этой возможностью, чтобы порассуждать на тему российского абсолютизма. Отвечая на поставленный им самим вопрос: отличался ли российский абсолютизм существенным образом от европейских форм государственного устройства? – он утверждал, что Российская империя с ее «абсолютизмом» по сути не отличалась от других империалистических государств и что лучше всего можно понять империи, рассматривая их как агентов торгового капитала в борьбе за восточноевропейские и азиатские рынки. См. резюме доклада Покровского в Bulletin of the International Congress of Historical Sciences 5 (1928): 901.
206
И. В. Сталин. «Год великого перелома», Правда, 7 ноября 1929 года, 1; Сочинения в 13 т. (М., 1946–1955). 12: 174.
207
Последние новости, 5 декабря 1929 года, цит. по: Надежда Платонова, История археологической мысли в России второй половины XIX – первой трети XX века (СПб., 2010). С. 234.
208
См.: В. С. Брачев. Крестный путь русского ученого: Академик С. Ф. Платонов и его «дело» (СПб.: Стомма, 2005) и он же: Травля русских историков (СПб.: Алгоритм, 2006).
209
Н. Павленко. «“Академическое дело”: Историки под прицелом ОГПУ». Наука и жизнь 11 (1999): 26–31. Именно в контексте «академического дела» Покровский писал свой отчет
