style="font-size:15px;"> Почему она постоянно называет меня Кэтрин? Я же просила звать меня Трин! Наверное, для того, чтобы я быстрее привыкла к новому имени. Возможно, мне следует прекратить представляться Катериной Черненко.
– Ох, ни минуты покоя! – вздохнула Труди, закатывая глаза.
– Мам, тебе помочь? – спросила Нэта.
Стойте… Мам? Я обернулась и еще раз посмотрела на женщин. Белокожая Нэта скорее походила на Контессу, чем на мулатку Труди. Бывает же такое! Природа не перестает удивлять.
***
Мы снова вышли к лестнице, поднялись по ней на второй этаж, прошли по балкону-коридору направо. Отсюда открывался замечательный вид на входную дверь и высокие окна, украшенные витражами. Красиво, даже очень. Но разобрать, что нарисовано, я не смогла.
На обитых деревом стенах висели портреты людей и подсвечники. Свечи в них заменяли лампочки той же формы. Не так атмосферно, зато удобно. Мысли о странном родстве Труди и Нэты улетучились сами собой. Теперь я рассматривала портреты членов древнего рода. По мере продвижения по коридору, одежда людей на картинах изменялась с течением времени и моды. Нужно будет выделить время и рассмотреть их поподробнее.
Коридор повернул влево. Картинные рамки покрывал еще более толстый слой пыли, чем раньше. Наверное, этот коридор нежилой. Буду здесь жить, обязательно протру их! Не люблю беспорядок и грязь. Хотя… да кого я обманываю! Конечно же не протру!
Мы остановились около одной из дверей. Контесса постучала. Она же хотела показать мне мою комнату. Зачем стучать? Я буду жить с кем-то? Неужели в таком огромном доме не нашлось свободной комнатушки?
– Сейчас я познакомлю тебя с Даниэлем, – пояснила она.
Дверь сама собой отворилась. Наверное, она и не была заперта. Перед нами предстала весьма мрачная комната. Справа находился женский туалетный столик, уставленный различными баночками, флакончиками духов и прочими средствам красоты. Также справа от двери тянулись окна с плотно закрытыми тяжелыми темными шторами. Ни одно окно не пропускало свет. Но даже в этой темноте можно было разглядеть очертания мебели. Например, большую кровать с балдахином. Тюль балдахина опускался вниз, сквозь него проглядывался смятый плед. Создавалось полное ощущение, что обитатели помещения только что погасили свет и ушли.
Контесса вошла в комнату, решительно проследовала к окну и отдернула штору. Я прищурилась, закрывая рукой уже привыкшие к темноте глаза. Нет, все-таки я ошиблась. Теперь, при более ярком освещении стало понятно, что комнату покинули давно. Очень давно. Об этом свидетельствовали одновременные порядок и пыль.
Воздух пропылился так же, как мебель и занавески. Я не выдержала и чихнула, потирая нос.
– Будь здорова, – сказала Контесса, направляясь к кровати.
Подойдя ближе, она отодвинула тюль балдахина. Я снова чихнула. Ужас то какой… Надеюсь, я буду жить не здесь?
Послышалась возня и урчание. Я заглянула за отодвинутый тюль. На кровати,
