покрыты.
– Вы невероятно щедры.
– Доброй ночи, доктор Баргер…
Я положила трубку, чувствуя себя так, будто меня окатили ледяной водой и выставили на холод. Кирпичики уверенности и спокойствия обрушились, похоронив меня под обломками. Меня – уверенную в своей уникальности Лимму Лесон. А ведь я когда-то считала, что Баргер помогает мне, потому что я перспективный ученый, а не потому что перешла дорогу семейству Сайверс. Это просто критический удар под дых, от которого сложно оправиться.
– Ну что, Лимма, готова? – бодро спросил Баргер, заходя в гостиную. – Поехали?
Во мне поднялась горячая волна: от живота до самой макушки. Мужчина стоял и глядел на меня так, будто не было того ужасного разговора между ним и матерью Питта, словно он всегда желал мне добра, и все произошедшее – простое недоразумение.
Я поднялась, сохраняя видимое спокойствие, не зная, как поступить: бросить ему в лицо обвинения или выждать?
Мы молча вышли во двор, где был припаркован автомобиль. Пока Баргер убирал с сидения какие-то вещи, мой разум наполнялся протестом – я просто не могла сесть с ним в одну машину.
Мужчина расположился за рулем, недоуменно взглянул на меня, не понимая причину промедления.
– Лимма, садись уже. Замерзнешь.
– Позвольте один только вопрос, – я склонилась к окну, положила локти на опущенное стекло, вглядываясь в лицо доктора и чувствуя жгучую боль досады в груди: – Вы в меня верите?
– Что?
– Хоть на йоту вы верите, что я смогу чего-то добиться?
Баргер задумчиво пожевал губами.
– Тебе нужно мое мнение? – спросил он.
– Я знаю ваше мнение, – ответила, не спуская с него глаз, – ваше мнение таково, доктор Баргер: вы считаете, что надо быть законченным эгоистом и полным придурком, лишившим себя радостей жизни, чтобы добиться чего-то на поприще науки. Вы полагаете, что надо жертвовать всем, чтобы достичь результата и работать годами, просиживая штаны в лаборатории. Но, знаете что, не всем дано оставить свой след в истории. И не обязательно жить с нелюбимой женщиной, терпя ее стряпню, ездить на старой машине, быть профессором генной инженерии, выращивая кукурузу и капусту, и настоящим подонком, готовым на любую подлость ради жалких инвестиций, чтобы чувствовать себя непризнанным гением, которым никогда не стать. Надо иметь нечто большее.
– Ты о чем это?.. – оторопело проговорил он, хмурясь.
– О том, что я доберусь до Вейсмунда самостоятельно, как и до своего дома. И не стоит обременять вашего брата никчемной ситайкой. Он и без ваших трудов возьмет меня на работу, – я вздохнула, задумчиво постучала пальцами по стеклу и оттолкнулась: – И еще, доктор Баргер, у меня есть цель, которую я достигну, не зависимо от вас или кого-то другого.
Скрестив на груди руки, я пошла прочь по мокрой лужайке.
– Лимма, ты свихнулась совсем? – раздалось за спиной. – Куда одна? Что случилось, черт бы тебя… – хлопок дверцы, и торопливые
