уехал с поляком.
Кремер не смог сдержать раздражения.
– Теперь, когда ребенка приходится оставить в лагере – ты слышишь, приходится, – прорычал он, – это уже не только наше дело. Я не знаю о твоих обязанностях. Не надо рассказывать мне о них, но ты должен понять, какой опасности ты подверг себя из-за ребенка.
– А что мне было делать, раз я его нашел?
– Вздор! Речь не об этом. Тебе приказали отправить его из лагеря.
– В Берген-Бельзен!
Этот возглас отчаяния ударил Кремера, как ножом. Он тяжело дышал, взгляд его помрачнел. Два товарища в упор смотрели друг на друга и мучительно искали выхода. Не выдержав, Кремер опять зашагал. Он почти не слушал Гефеля, который вновь принялся убеждать его:
– Это не протянется долго, Вальтер, поверь мне. Не сегодня завтра американцы будут здесь. Несколько дней мы сумеем продержаться. Зачем тревожить Бохова? Ребенка теперь все равно не отправишь. Ты ведь сам сказал. Так в чем дело? Пусть это остается между нами. Никто ничего не знает. Только ты да я.
– А Цвайлинг?
– Он не пикнет, – с горячностью заверил Гефель.
Кремер горько рассмеялся. Создавшееся положение требовало немедленных действий, – все равно, будет Бохов уведомлен или нет. В конце концов, что тот мог сделать? Он мог чертыхаться и отчитывать Гефеля, но все это не поможет увезти ребенка из лагеря. Разве не ему, лагерному старосте, предстояло избавить Гефеля от опасности, которой он себя подверг, совершив ошибку? Кремер чувствовал, что лучше вообще не докладывать Бохову о новых обстоятельствах. Поручение, переданное Кремеру через Бохова, он не выполнил. Его долг был – проверить действия Гефеля, он же понадеялся на него, а теперь?..
– Черт знает что! – ворчал Кремер, метаясь по комнате и проклиная себя и все на свете. Ему не хотелось уступать Гефелю. – Допустим, мы ничего не скажем Бохову. Что тогда? Что?
Это было уже почти согласие! Гефель обрадованно протянул руки, словно желая обнять Кремера, но тот увернулся и крикнул:
– Ребенка убрать со склада и подальше!
– Куда? – спросил Гефель.
– Вот именно – куда? Видишь, что ты натворил? Куда же его приткнуть? Главное, подальше от тебя и от проклятого Цвайлинга, в такое место, куда не заглядывают эсэсовцы.
Таким местом – и единственным – был инфекционный барак в Малом лагере. Все эсэсовцы обходили его стороной, опасаясь подхватить брюшной или сыпной тиф.
Кремер остановился перед Гефелем и твердо посмотрел на него.
– Шестьдесят первый блок, – лаконично изрек он.
– В инфекционный барак? – ужаснулся Гефель. – Ни в коем случае!
– Не спорь! – Кремер решительно отверг возражения Гефеля. – Ребенок отправится в шестьдесят первый блок – и точка! – Говоря это, Кремер старался убедить самого себя в правильности решения. – Санитары-поляки живут там месяцами, и никто из них не заразился. Они молодцы. О ребенке они позаботятся,
