законов Варислава Справедливого, правившего триста двадцать пять лет назад, утверждал, что женщина имеет право отказаться выходить замуж снова, если у нее уже были хотя бы двое мужей. И под «звездочкой» было добавлено уточнение: «И оба умерли своей смертью».
Что ж, логично. Раз боги отвели от двух браков, значит, и третий не нужен.
Но при этом законник Парний Мудрый, выпустивший отдельно книгу с не устаревшими законами, несколько раз подчеркивал, что высокородная аристократка обязана оставить после себя потомство. И писал он это через шестьдесят лет после смерти Варислава Справедливого.
Так что если верить Парнию Мудрому, я должна была родить, в любом случае, неважно, в каком по счету браке.
Наследник должен быть. Всё. Точка. Желательно, конечно, родить больше одного ребенка. Но и один пойдет. Главное, чтобы было, кому оставить наследство.
– Да чтоб вас, – выругалась я устало. – Вот и кому верить?
Мне нужен был законник, хороший и грамотный, желательно еще и преданный. Мне, естественно. Сама я понимала написанное, но выстроить цепочку доказательств и грамотно оспорить чужое мнение не могла.
Я провозилась до вечера и вышла из книгохранилища с гудевшей головой.
В спальне меня ждал уже знакомый вестник. Ираса не принимала отказов. Она была уверена в своей правоте всегда и везде.
Вот и теперь она сообщала, считая, что я подчинюсь:
«Завтра мы с Литой приедем к тебе пить чай. Будь дома. Тогда все и обсудим».
Отлично. Просто прекрасно. То есть мои планы никого не интересовали? Меня просто поставили перед фактом. Еще и приказали: «Будь дома».
У меня руки чесались написать в ответ гадость. Но я сдержалась и сообщила вестнику:
– Ответа не будет.
Он растворился в воздухе.
Я без сил упала на кровать.
Спала я крепко. И на этот раз мне снилась Земля. Первый раз после моего появления здесь я видела во сне свой родной и теперь уже бывший мир. Я гуляла по знакомым улочкам города, в котором выросла, наблюдала со стороны за жизнью родных и знакомых, смотрела на красоту природы, любовалась людьми, спешившими по тротуарам по своим делам. Я как будто прощалась, навечно, с тем миром.
Утром я проснулась вся в слезах. Настроение было просто отвратительным. Хотелось убивать. Всех вокруг. Даже слуг, если они попадутся мне под горячую руку. Сердце болело в груди. Пальцы рук чуть подрагивали.
В общем, самое то настроение, чтобы встречаться с родней.
– Как же меня все достало, – с горечью сообщила я этому миру. – Чтоб им всем икалось сутками напролет! А Ирасе – целый месяц, без остановки! Ну почему нельзя просто оставить меня в покое?!
Мне никто не ответил. И все, что я могла, – это вызвать служанку и начать приводить себя в порядок.
Мылась, а затем и одевалась я с видом: «Хочешь жить – молчи». Наверное, поэтому прислуживавшие мне крестьянские девушки боялись рта раскрыть в моем присутствии.
