style="font-size:15px;"> – Женич, связавшись с тобой, я свою крышу суперклеем приклеил и гвоздиками намертво прибил.
– А я-то понять не могу, и чего это ты слепой и глухой? А у тебя, оказывается, крыша напрочь лишена подвижности, – съязвил Женечка, всё больше становясь самим собой.
– Ой! Развеселился! Думаешь, я забыл про всё, что хотел тебе сказать? Женич, я тебя сегодня всё равно порву! – снова впал в ярость Гена, но тут же резко сменил интонацию и с ноткой мистического трепета в голосе спросил Иру. – Ирчик, а они что, правда, разговаривают?
– Геночка, они не просто разговаривают. Им бы кандидатские с докторскими писать, – ответила Ира.
– Ира, а это мысль! – гавкнул Зив.
– Что, Зив? – спросила Ира.
– Неси-ка ручку и бумагу, – проурчал он.
– Зив, ты что, серьёзно писать будешь? – изумлённо спросила Ира.
– Неси, неси.
– Женечка, принеси, пожалуйста, ручку и бумагу. Я, конечно, и сама могу, но боюсь, что пока ходить буду, Гена тебя и вправду порвёт.
– Палладина, ты – ангел во плоти! – вставая с дивана, сказал Женечка, расплывшись в благодарной улыбке, чмокнул Иру в щёку, а потом скорчил рожу Гене и ушёл в Ирин кабинет.
За всё то время, которое понадобилось Женечке, чтобы принести канцелярские принадлежности, Гена не проронил ни слова, украдкой поглядывая то на Зива, то на Лоренца.
– Вот, – сказал Женечка, кладя на стол перед Зивом листок бумаги и ручку.
Зив взял ручку в зубы и немного крупновато, но вполне ровным, даже можно сказать красивым почерком вывел:
«Меня зовут Зив»
На следующей строчке:
«My name is Ziv».
Еще чуть ниже:
«Ich heiße Ziv».
А дальше:
«Benim ismim Ziv».
Было понятно, что он может продолжить, вот только места на листочке больше не осталось.
Зив отнёс ручку Лоренцу, а потом и листок.
Просмотрев письмена Зива, Лоренц перевернул листок на другую сторону. Он написал ту же фразу, лишь поменяв имя на своё и, помимо варианта на русском, вместо английского, немецкого и турецкого использовал финский, испанский, грузинский, арабский, тайский, иврит и санскрит. Почерк у него был мельче, а потому и поместилось больше.
Закончив, он взял листок в зубы, спрыгнул со своего места, размеренной поступью подошёл к Гене и, поставив передние лапы ему на колени, торжественно вручил.
– Ни фига себе! – воскликнул Гена, изучая послание с обеих сторон. – Ну что ж, со стыдом должен признать, что из всего этого, кроме русского, понимаю лишь английский и немецкий.
– А ну-ка, дай сюда, – с энтузиазмом попросил Женечка, протягивая руку. – Батюшки! Лоренц, в том, что иврит для тебя язык не чужой, я не сомневался, – Женечка усмехнулся с намёком, – но на кой, скажите мне, вам санскрит?
– Евгений Вениаминович, я думаю, Вы не будете спорить с тем, что Веды лучше читать в подлиннике, – с достоинством проурчал Зив.
– Слушай, псина, будь другом, напиши, что
