ты знаешь итальянский? – наконец прервала я молчание.
– Мои родители коренные итальянцы, – с гордостью произнёс Массимо.
Я взглянула на него, чтобы найти те самые итальянские черты.
– Надо же! – удивлённо воскликнула я, убирая прядь волос, которая упала на лицо под порывом ветра. – И точно, как я раньше не догадалась.
И тут я задумалась. Любовь к Шекспиру, «Рождение Венеры», ризотто и даже эта бутылка красного итальянского вина, что он так бережно держал в руке, – всё это могло быть только с итальянцем.
– А акцент? – вслух сказала я, прервав свой мысленный поток. – Я не заметила сильный итальянский акцент.
Определённо акцент присутствовал в речи, но я совершенно не могла распознать его.
– Мне было девять, когда родители уехали из Италии. – Он с грустью задумался, продолжая шуршать гравием под ногами.
– Интересно, как это – понимать два языка?
– Три. Ещё латинский, – подмигивая, сказал он.
– Латинский? Нет-нет-нет, это не считается, – рассмеялась я.
– Чем тебе латинский не иностранный язык? Между прочим, один из самых древних языков!
– Да, он настолько древний, что его все забыли и никому он не нужен.
– Ну здесь ты неправа, детка.
«Опять детка, – подумала я и закатила глаза от гнева. – Ну всё, с меня хватит!» Только я хотела напомнить ему своё имя, как Массимо произнёс:
– Ira odium generat, concordia nutrit amorem, Sofia.
На моём лице нарисовался вопрос, на который тут же последовал ответ:
– Гнев рождает ненависть, согласие питает любовь. Вот видишь, мы с тобой уже говорим на латыни, ну и, к слову, врачам латинский также необходим.
– Так, значит, ты врач?
Я уже было обрадовалась такой замечательной новости. Наверняка он знает, как я сюда попала и где мой телефон с документами. Главное, как бы мне побыстрее устроить выписку из медицинского учреждения под странным названием «Вилла». Хотя с каждым шагом и новым открывавшимся видом это название уже не казалась таким странным. Всё до мельчайших деталей в духе древнеримской виллы.
– Нет, я просто цепляю цыпочек, – на ходу бросил Массимо.
– То есть я цыпочка, по-твоему?!
Я резко остановилась.
Мои щёки налились румянцем от ещё большего гнева. Если «детку» я ещё могла как-то вытерпеть. Но чтобы какой-то парнишка назвал меня «цыпочкой» – это было уже слишком.
– А по-твоему, я тебя цепляю?
Он повернулся ко мне, и солнечный свет озарил его лицо. Мы стояли друг напротив друга посреди аллеи, кругом только ажурная листва деревьев, тихий шелест веток и сочные краски жизни. Я рассматривала его без чувства неловкости.
Массимо имел выразительные итальянские черты. Наконец-то я заметила римский нос: отчётливая переносица, а кончик немного скошен к низу. Он придавал лицу мужественности
