на какой он остановит свой выбор – та и будет матерью твоего внука. Но я не намерен связывать себя официальными узами ни с одной из волчиц. Елена будет моей парой, только… неофициальной. Она разделит со мной дом, личную жизнь, но не власть. Кто мне возразит?!
– Опасно в принципе сохранять ей жизнь, это живое напоминание о нашем захвате власти, – не унимался отец.
– Лена всю жизнь проведет среди белого клана, я запрещу ей покидать нашу территорию. Могу запретить покидать дом без моего сопровождения. Она подчинится. Ее не смогут переубедить или заставить! Никто, кроме меня, не сможет влиять на нее, я позаботился об этом.
– Ты же понимаешь, что заговорщики не оставят попыток использовать бурую?! – Вожак белой стаи в гневе вскочил на ноги. – Ее уже сейчас толкают к этому выбору. Иначе зачем бы скрывать от нее собственные перспективы? А выбор ее в качестве возмещения по древнему договору? Фирсанов и с того света умудряется портить мне жизнь. Вот не зря он ее тебе подсунул! Как же ты не понимаешь, что она – лишь орудие. Слепое и бездумное! Почему защищаешь ее?!
О, как все складно звучит. Но я уже понял, в чем просчитался отец.
– Мой зверь этого требует, – вздохнул я, признаваясь ему в серьезности подоплеки событий. Время для открытого разговора еще не настало. – Поэтому я буду ее защищать. От кого угодно.
Мое признание подкосило отца. Он тяжело осел на стул и, отвернувшись к окну, надолго уставился в него невидящим взглядом.
– Не представляю, как это смог подстроить Фирсанов… – наконец прокомментировал он.
А я послушно подыграл:
– Уверен, он не ожидал такого поворота, как и моего появления вообще. Уверяю: осознав ситуацию, он приложил немало сил, чтобы быстро разлучить нас. Готов был даже убить ее.
По выражению лица отца я понял, как сильно он сожалеет, что именно эти попытки бурого волка потерпели крах. И я понимал, насколько искреннее это сожаление! Доподлинно знал.
Мой зверь взбешенно рыкнул, а верхняя губа инстинктивно приподнялась, обнажая пусть и человеческие, но клыки. Поэтому отец промолчал.
– Бедная девочка, – вздохнула мама, которая до этого момента тихо сидела в кресле в противоположном конце комнаты. – Лично ее очень жаль. Не знаю даже, что лучше: смерть или пожизненное заточение? И за тебя, сын, я волнуюсь. Она возненавидит тебя: свобода для оборотня – это очень много. Понимаешь ли ты, с чем придется столкнуться твоему зверю в этом случае? Справишься ли ты с ним?
«Интересно, а мама знает?…»
Я слушал родителей, а думал все о том же, ради чего затеял эту беседу.
– Я стану для нее чем-то большим, чем свобода. Она любит меня! Поэтому я вполне способен заменить Елене весь мир, к тому же мои возможности мне это позволяют, – отрывисто и резко возразил я матери. Сказал то, чему в этой ситуации должны были поверить все.
– Оборотни более страстные.
