Копыткин. – Ты сама давно хотела в отпуск. Не вижу радости!
Реакция сотрудницы не вписывалась в сценарий, который он для себя сочинил. Председатель был готов, что темпераментная Шишкина повиснет от восторга у него на шее или начнёт скакать со стула на стол. В конце концов, просто заплачет от умиления. А она застыла, как истукан, да ещё смотрит с таким видом, будто в чём-то нехорошем подозревает.
Шишкина его недовольство уловила, но поделать с собой ничего не могла. В её голове что-то упорно дребезжало, противно поскрипывало, но пазл в картинку не складывался. Застыв с конвертом в лапах, она мучительно пыталась понять, что произошло этой ночью. Новорождённому ослику ясно, что не от доброты душевной Копыткин расщедрился. К тому же, выглядел её шеф совсем необычно. По его всегда строгой сосредоточенной морде блуждала глупая улыбка. Глаза подёрнулись поволокой, а на правой щеке угадывались затёртые следы красной губной помады.
Молчание и неприлично испытующий взгляд белки заставили председателя Совета Правящей Семьи внести некоторые пояснения:
– Члены совета в отпусках. Я хотел начать разбор архивов леса, но внезапно получил приглашение возглавить жюри престижного международного конкурса. Послезавтра уезжаю в Африку.
– Поздравляю! – буркнула Шишкина, а про себя подумала: «Он отбывает в Африку. Ах-ах! А мне-то что делать прикажете? Меня-то никто никуда не приглашает!»
Она открыла рот, но Копыткин не дал ей заговорить:
– Всё-всё, всё потом. – Он по-отечески потрепал белку по огненным вихрам и почти вытолкнул из офиса.
Оказавшись на крыльце, Шишкина услышала, как щёлкнул замок. Это насторожило её ещё больше, чем неожиданный отпуск. Прежде Копыткин никогда на ключ не запирался. Белка приложила ухо к двери, но вспомнила, что олень ушёл в кабинет, а оттуда даже при настежь распахнутой двери ничего не слышно. Тогда она обошла здание, взобралась вверх по сосне, которая росла напротив кабинета Копыткина, и заглянула в окно.
Копыткин был не один. Более того, её начальник сидел не в рабочем кресле, а на стуле за длинным столом переговоров, что подчёркивало его тёплые отношения с собеседником, вернее собеседницей, расположившейся напротив оленя.
Это была гадюка, упакованная по последнему писку моды в элегантный кожаный комбинезон с рваными вставками, чёрными кружевами и серебряными нитями люрекса. Глаза гадюки блестели, с губ не сходила широкая профессиональная улыбка, напоминающая застывшую гримасу. В портрет доброй феи также не вписывался длинный раздвоенный язычок, то и дело предательски выскакивающий наружу.
– Раз сидит напротив, а не рядом, значит, всё-таки переговоры, – пробормотала белка, рассматривая незнакомку. – Интересно, откуда она взялась?
Некоторое время Шишкина наблюдала за собеседниками. Ей ужасно хотелось услышать, о чём они оживлённо говорят, но плотно закрытые окна и жужжание кондиционера звуков не пропускали.
Полная сомнений и дурных предчувствий, Шишкина спустилась с дерева, села на велосипед и отправилась к закадычной подружке – барсучихе Брошке.
– Только бы она не свалила куда-нибудь до моего приезда, – бормотала белка, отчаянно нажимая на педали.
Ей повезло. Брошка сидела на скамеечке возле входа и с аппетитом грызла макуху[1].
Выслушав сбивчивый рассказ приятельницы, барсучиха сказала:
– Не нравится мне эта история. Вроде придраться не к чему, а на душе неспокойно. Пойдём-ка лучше прогуляемся.
Солнце начинало припекать, поэтому для променада подружки выбрали тенистую берёзовую аллею, ведущую к болоту.
– Жарко, – пожаловалась Брошка, – и кушать хочется. Вроде здесь кафешка была?
– Элитный ресторан «Сюрпризы болота», – поправила Шишкина. – Дорогущий. Разве что со щедрых отпускных в него заглянуть… Правда, шансы туда попасть невелики, столики обычно на месяц вперёд бронируют.
Им повезло. Заглянув в просвет между тесно сплетёнными деревьями и кустарниками, подруги увидели, как пара цапель, рассчитавшись, поспешно покидает зал. Через минуту вежливый до приторности хостес выхухоль проводил их к освободившемуся столику. Приятельницы так устали и проголодались, что сразу кинулись изучать затейливое меню, даже не осмотревшись по сторонам.
Зато их появление в ресторане заметили сразу.
– Смотрите, ваш-ш-ша рыжулька нарисовалась, – прошипела гадюка. Копыткин пригласил заморскую гостью на обед в лучший ресторан. – А с ней жуткая толстуха с мордой в полоску.
– Это Брошка, тётушка легендарного министра Зубери, – сказал олень, старательно пережёвывая рагу из маринованных колокольчиков. Слышали про такого?
По морде гадюки пронеслась лёгкая
Макуха – это жмых, шелуха, которая остаётся после отжима растительного масла из семечек.
