с десятков, а не тысяч евро, все они чувствуют, что ты из другого мира. Быть настолько богатым попросту неприлично!
Андрей уже не смеется, только странно улыбается и смотрит на меня так, что заставляет заткнуться. Раньше он не умел так смотреть, мне даже становится страшно, что он сможет разгадать. Андрей не умел замечать даже очевидного, разве он сможет нащупать то, на что даже я не могу решиться?
– Мира, я хочу спросить… Ты счастлива?
Оказывается, научился. Прислонив язык к низу верхних зубов, хочу выдавить логичный ответ, но не могу. Не ожидала от правильного и хорошего Андрея ножа в спину. Это больно. Больно услышать собственный внутренний вопрос в реальной звуковой оболочке.
– Не лучшее время, чтобы говорить о счастье, – увожу взгляд к окну. – Новости не из простых, да и вообще период в жизни…
Как же жалко. Мне тошно от себя самой. Ненавижу все вокруг: и Андрея с его прицеленными вопросами, и эту ситуацию с отцовством. Ненавижу свою нерешительность и ненавижу Диму.
– Не знаю! – срываюсь я. – Да, блять, опять ни хера не знаю!
– Мира, прости, что расстроил. Мне не стоило… И вообще это моя вина, этот тест на отцовство, ложь…
– Дело не только в тебе, просто хреновый день. Может, даже самый хреновый в моей жизни.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
Может ли Андрей мне помочь? Могу ли я себе помочь? Черт, зачем он так участливо смотрит? Зачем эта прикушенная губа и тянущаяся к моим пальцам ладонь. Хочет поддержать? Пожалеть?
– Нет, – говорю я и ухожу.
Не прощаюсь и не оборачиваюсь, пусть лучше считает конченной сукой, чем жалеет. Сколько раз за нашу беседу я подумала о том, что Андрей скорее умер бы, чем поступил бы со мной, как Дима? Эта мысль была единым фоном для всего общения. С момента, как мы с Димой стали жить вместе, я не сравнивала их. За все отношения ни разу. Я не думала об Андрее, мысленно не ставила на место Димы. Теперь все изменилось.
Может, мне и нужна была поддержка Андрея, да не может, а точно. Я должна была сказать еще хоть что-то, чтобы страх и боль перестали меня жевать изнутри. Я не смогла. Было всего два варианта: сказать всю правду или сказать «нет». Дальше последовали слезы, я решила оставить их себе.
Глава 7
Весь следующий день все валится из рук. Пачкаюсь, разбиваю посуду, роняю десяток яиц на пол и даже на ребенка срываюсь. Мои нервы натянуты до предела, чувствую, что скоро они разорвутся. Когда раздражение уходит на второй план, бросаю все дела, усаживаюсь рядышком с Мишуткой и глажу его по головке. Я говорю ему, как сильно его люблю и что он лучший малыш на свете.
Неужели он и правда похож на Андрея? Может, Дима все это время чувствовал подвох, поэтому скрупулезно изучал лицо сына, поэтому и во мне искал изъян? Все так сложно, что голова вскипает. Не хочу ни о чем думать, решать, что делать дальше. Буду играть с Мишуткой и искренне улыбаться, когда он прибежит меня обнять.
