в опьянении. Некоторые больные подчеркивают, что алкоголь ни веселит, ни бодрит, а потребление его становится ненужным и бессмысленным. Попытка выпить по прежнему опыту большую дозу спиртного приводит к резкому ухудшению физического состояния (слабость, подскок артериального давления, головные боли, кардиалгии, тошнота, рвота и т. д.). В результате происходит полный отказ от потребления спиртного. Влечение к опьянению не возникает»[2].
До стадии затухания, как очевидно, доходят единицы. Тогда как смертность от алкоголя, при учете смертности, опосредованно связанной с употреблением, по праву занимает одну из лидирующих позиций в мире.
Глава 5. Аяна
Она лежала в больничной кровати уже третий день. Засыпала, обнимая казенную подушку, просыпалась, час-два-три смотрела в полудреме на недавно покрашенную кремовым стену перед лицом и снова через приятную истому уходила в глубокий сон.
Ей было хорошо. Спокойно и безопасно почти до слез. Здесь от нее никто ничего не хотел. Здесь она никому ничего не была должна. Здесь она была наконец заперта от вещества. В мрачной, с решетками на окне и удобствами на этаже, четырехместной палате клиники она чувствовала себя как в материнской утробе. Пожалуй, следовало скучать по детям, переживать о работе и прочее. Но мир был слишком сложен и невыносим. Место, где переставало быть страшно и больно, – здесь.
Вечерами на час выдавали телефоны. Звонить никому не хотелось. Но нужно было сказать матери, где она. Зачем? Муж наверняка уже позвонил теще. Ему нужна будет помощь с детьми… Но она взяла из обув ной коробки с гаджетами всех больных, стоящей на сестринском посту, свой мобильный и пошла в туалет. На полу комнаты с умывальниками была выложена дореволюционная плитка в бело-коричневую шашечку.
Набирая номер, начала ходить взад и вперед, стараясь наступать только на белые квадраты. Белый. Белый. Белый.
– Алло!
– Да, мам, это я. Я в клинике.
– Опять.
– Да, мам, опять.
– С детьми все хорошо?
– Да, все хорошо. Он с ними. Все хорошо, мам.
Тишина. Белый. Белый. Белый.
– Что же делать? Что делать? Как это все остановить? Как тебе остановиться? Как же дети? Что ты будешь делать? Что там, в больнице, они могут сделать?
Она молчала. Столько бессмысленных, каждый раз одинаковых вопросов, на которые она сама не знала ответов. Так больно от них внутри… Слезы близко… – Мам, я не знаю. Я правда не знаю. Если бы можно было отрезать руку и все это кончилось, я бы согласилась. Поверь, я бы согласилась.
В этот момент она поняла, что говорит абсолютно серьезно, примериваясь внутри, какой бы руки она была готова лишиться. Не обнимать детей, не держать их больше на руках, не рисовать, не реставрировать мебель, не мастерить всякие мелочи, не ухаживать за чертовым газоном, не работать дизайнером… Она и была ее руки. Оставить культю вместо одной из них, чтобы все закончилось… Она всем
Клиническая наркология / А. Г. Гофман. 2-е изд. М.: Медицинское информационное агентство, 2017.
