они прыгали вниз с самолетаВ январском продрогшем Крыму,
«Ой, мамочка!» – тоненько выдохнул кто-то —
В пустую свистящую тьму.
Не смог побелевший пилот почему-то
Сознанье вины превозмочь…
А три парашюта, а три парашюта
Совсем не раскрылись в ту ночь…
Оставшихся ливня укрыла завеса,
И несколько суток подряд
В тревожной пустыне враждебного леса
Они свой искали отряд.
Случалось потом с партизанками всяко:
Порою в крови и пыли
Ползли на опухших коленях в атаку —
От голода встать не могли.
И я понимаю, что в эти минуты
Могла партизанкам помочь
Лишь память о девушках, чьи парашюты
Совсем не раскрылись в ту ночь…
Бессмысленной гибели нету на свете —
Сквозь годы, сквозь тучи беды
Поныне подругам, что выжили, светят
Три тихо сгоревших звезды…
Гибель за свой народ, «за други своя» не бывает напрасной. Из гарнизона Ясиноватского поста вышло много ярких людей, которые послужили нашему движению надеждой и опорой, которые в самые трудные моменты вынесли на своих плечах невероятную тяжесть противостояния нескольких тысяч почти безоружных человек (а именно столько составляли силы нашего ополчения вначале) с объединённой пропагандистской, шпионской и карательной машиной фашистского Запада. И всех их воодушевлял дух их первого командира, который незримо стоит и теперь за нашим плечом, навсегда. Вадик, дорогой друг, мой первый командир – будь счастлив в Валгалле, пируя с воинами, отдавшими жизнь за свою Родину и свой народ! Ты всегда с нами, и твой светлый образ незримо будет вести нас к победе, сколько бы десятков лет нам ни пришлось сражаться…
Тогда же, в начале апреля, был ещё один яркий случай – там же, на Ясиноватском блокпосту. На следующий день, на митинге, ожидалось побоище с противником. У противника было всё – объединённая мощь спецслужб Запада, бесчисленные палачи из СБУ, армия с тяжёлым вооружением, автоматическое и лёгкое стрелковое, а у нас – только арматура и готовность заслонить собой свой народ. Оружия нам не привезли. Командир одного из наших небольших отрядов, угрюмо катая морщины по бледному как мел лбу, негромко бросил мне: «Безоружными мои ребята на смерть не пойдут». Действительно, американцы и европейцы привезли своим наймитам на Украине всё необходимое для того, чтобы захватить власть и раздавить любое сопротивление. Россия, её правительство и спецслужбы только пообещали нам помощь, подставили под удар и бросили.
Но всё это не имело значения, надо было драться. Я очень остро почувствовал, что надо будет сказать что-то, что поддержит его в этот трудный момент, даст силу подобрать нужные слова и повести ребят. И я ответил: «Мы все умрём. Обязательно. Потому, что все люди смертны, бессмертных не существует. Завтра… или через 50 лет. Но умирая через 50 лет на земле, порабощённой европейскими нелюдями,
