думаю – сейчас на меня наденут наручники или просто убьют? Потом смотрю – странно, все свои, никто меня не арестовывает. Тут у меня сердчишко и прихватило!» Знали, чем рискуют, – и всё равно шли, за свой народ, за Родину! «Нет большей любви, нежели кто положит живот свой за други своя!» Помню вас всех: Андрея, Диму, Диму, Юлю, Юлю, Сашу, Виктора, Алексея и многих других. Если писать о вас и вашей работе – каждый заслуживает отдельной книги. Даст Бог, буду жив – соберу мемуары каждого, издадим отдельной книгой.
Гуманитарная помощь из Питера
Разумеется, были отдельные люди, которые иногда вели себя более чем странно – кто иногда, кто – довольно часто. Тогда я этому немало удивлялся. Однако, если учесть общий стресс непривычной боевой обстановки, в которую попали все эти люди, это вовсе не удивительно. Были люди хорошие, добрые и самоотверженные, но внушаемые. Иногда, попадая под влияние более решительных и напористых, преследовавших свои цели, они совершали непостижимые поступки, сами потом раскаивались. Например, таким оказался мой помощник Алексей, врач от Бога (хотя и фельдшер), способный лечить всё что угодно «на коленке», смелый и толковый в боевой обстановке. Некоторые члены отряда, по недоброй инициативе, начали влиять на него – рассказывать, что именно он должен возглавлять отряд. Он пошёл у них на поводу – закончилось тем, что я охотно ушёл – а отряд распался, сам Алексей довольно глупо попал в плен к противнику, потом был предан теми же людьми, под воздействие которых тогда попал, и в итоге остался за бортом нашего Движения, всеми преданный и брошенный. Я его как-то раз случайно увидел в травматологии – когда привозил наших раненых ребят из Аэропорта. Он попросил тогда прощения за всё, что было – разумеется, я охотно простил его. Хотя тогда, в ОГА, с подачи его и тех, кто им манипулировал, меня чуть-чуть не расстреляли. В боевой обстановке, особенно тогда, это было совсем просто. Но об этих событиях – чуть ниже.
Вот даже в задумчивости, писать ли о главном организаторе того случая – Дэне? За прошедшее с тех пор время было столько всего, столько произошло «подстав» и измен различной степени тяжести, столько довелось видеть подлости со стороны союзников и командования, что те события как-то поблекли и представляются не настолько значимыми, чтобы копаться в них – думается, что они просто этого не стоят. В конце концов, никого не убили – и ладно. Кроме того, Всевышний завещал прощать личные обиды. Тщательно подумав, теперь вижу ретроспективно, что большого вреда (во всяком случае, на тот момент) он нашему движению не принёс – скорее, от человека было больше пользы. А что меня с его подачи чуть не грохнули – бывает…
Что касается атмосферы в коллективе медотряда и в ОГА в целом, то о ней можно сказать, что, во-первых, в чём-то она была «семейной» – с одной стороны, очень душевной, с другой (оборотная сторона любой семьи) – легко раскручивавшейся в обострения самой различной степени тяжести. Дисциплина,
