Володиной смерти я нашла в ящике его письменного стола в Гендриковом переулке пачку моих писем к нему и несколько моих фотографий. Все это было обернуто в пожелтевшее письмо – дневник ко мне, времени «Про это». Володя не говорил мне о нем».
Лиля Брик. 1907 г.
Лиля Брик попросила Галину Катанян перепечатать письмо – дневник. Галина Дмитриевна вспоминает: «Несколько слов о письме – дневнике времени написания «Про это». Это документ необычайной важности. Написано оно на той же сероватой, большого формата бумаге, сложенной тетрадью, на которой написана и вся поэма. <…>…у меня было странное ощущение, будто я совершаю святотатство, заглядываю в какие-то глубины творческого процесса, куда никто не допускается. <…>
Когда происходила передача архива Государственной комиссии, дневник этот был затребован Асеевым, который знал о нем. Но Лиля Юрьевна отказалась его отдать, сказав, что это личное письмо, ей адресованное, и она имеет право его не отдавать. Так оно и было.
Она положила его на хранение в ЦГАЛИ. Многие страницы оттуда Лиля Юрьевна включила в свои «Воспоминания».
Но не все…»
Мы не располагаем полным текстом документа, а по некоторым данным Лиля Юрьевна вырвала и навсегда уничтожила некоторые страницы из этого дневника. Так что же за тайну скрывали эти страницы, если Лиля Брик не решилась их оставить? К сожалению, этого мы не узнаем никогда.
В 2000 году истек срок запрета на ознакомление с письмом – дневником, но В. В. Катанян продлил его еще на 25 лет, так что эта тайна еще долго будет оставаться тайной. Нам остается только домысливать, но истина где-то там, на этих страницах, то ли уничтоженных, то ли лежащих в архивах и дожидающихся своего часа.
Мне показался интересным тот факт, что Осип Брик был учеником приват – доцента Московского университета Михаила Гернета, исследовавшего проблемы психологии человека, оказавшегося в одиночном заключении, и влиянии ситуации на душу заключенного, его психику. Говорит ли о чем-то этот факт – не знаю, но сам по себе в связи со сложившейся тогда ситуацией он очень любопытен и, несомненно, наводит на некоторые мысли.
28 февраля, когда истек срок «заключения», Маяковский вместе с Лилей Брик выехал в Петроград на несколько дней, чтобы побыть вместе. «Приехав на вокзал, я не нашла его на перроне. Он ждал на ступеньках вагона. Как только поезд тронулся, прислонившись к двери, Володя прочел мне поэму «Про это». Прочел и облегченно расплакался.
Не раз в эти два месяца я мучила себя упреками за то, что Володя страдает в одиночестве, а я живу обыкновенной жизнью, вижусь с людьми, хожу куда-то. Теперь я была счастлива. Поэма, которую я только что услышала, не была бы написана, если б я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества. Звучит, может быть, громко, но тогда это было именно так» (Л. Брик, 1956).
1924 год стал переломным в отношениях между Маяковским и Лилей Брик. Намек на это есть в стихотворении «Юбилейное», написанное
