но к ней вернулись аппетит, румянец и интерес к жизни. Метеоцентр сообщил, что к концу мая прибрежные воды прогрелись до двадцати двух градусов и купальный сезон можно считать открытым.
– Идемте купаться! – предложила Маша.
– Я бы не была столь оптимистична, – возразила Лариса провокатору в телевизоре. – Если мальчики залезут в воду, то их будет не вытащить – сопли гарантированы.
– Я вот обхожусь без соплей уже месяц, – не преминул случаем похвалить себя Макар. – В здоровом теле здоровый дух! А как же закаливание?
– Да! Можно просто походить по воде! – Маша не была готова отказаться от своего желания.
– От этого и бывают сопли, – проворчала Лариса. – Но если вы настаиваете, можно, только ненадолго и после обеда, вода еще хоть сколько-то прогреется.
– Ура! Купаться! Ура! – Вездесущие мальчишки никогда ничего важного для своей мальчишеской жизни не упустят.
После трех часов дня солнце начало смотреть на человеческий мир под более доброжелательным углом – почти нежно, почти ласково. Даже не подумали о солнцезащитном креме. Взяли плед, стопку полотенец, игрушки, питьевую воду и себя, дорогих-драгоценных. Забрались на гольфкар и через пару минут были у бухты. А там сюрприз – компактное пространство ограниченного скалами пляжа занято группой из трех красивых людей. Макаров «табор» на мгновение растерялся, смутился, замешкался. Дети первыми бросились к морю, за ними Лила. Спасаясь от песочных фонтанчиков, поднятых маленькими ногами, покрытые шоколадным загаром незнакомцы сдвинули свои бирюзовые полотенца. После короткого обмена приветствиями и вежливыми улыбками бухта была поделена.
Лариса полностью подключилась к мальчикам и занятиям, которые отвлекали их от постоянного нахождения в воде. Без конца дергала Макара – иди туда, сделай это… А Маша вытянулась на покрывале, прикрыла глаза; сквозь прищуренные веки наблюдала за троицей и траекторией взглядов Макара. Интересно же, что за фрукт ее свёкор.
Казалось, в моменты покоя, оставленные ему дорогой супругой, Макар всеми мыслями устремлялся к глянцевым перекатам сине-зеленого тела моря, к пенной взвеси взбитого прибоем песка, визгу счастливых детишек. И Маша готова была разделить с ним эту пасторальную картину, но взгляд ее упорно спотыкался о вишни неестественно маленьких сосков на идеальных куполах деревянно-неподвижной груди под тонкой тканью купальника. Соски принадлежали девушке, покинувшей пределы статистической молодости, с балетным изящным профилем, с низко стянутыми темными волосами, с идеальным телом, любящим грамотный спорт. Однако тренированное совершенство покрывал совершенный же, гладкий слой предательского пергамента. Он был тонок и мелко складывался в движении, напоминая о времени, которое течет и просьб не слышит. Рядом с ней лежала Машина ровесница, удлиненное каре которой свисало мокрыми, солеными прядями. Веснушки на кукольном носике, обнаженная, очень среднестатистическая, живая, подвижная грудка и модно-выразительная, очерченная стрингами средняя часть над длинными, стройными ногами. Ладная любительница подвижных игр. Третьим в этой компании
