без сомнения, принял участие в совещании и не мог не высказать своего мнения, в письме к императору попытался представить все так, будто решение принимал один Мюрат.
Итак, утром 12 декабря от Нея (авангард под его командованием к ночи на 12 декабря находился у Жижмор) в Главную квартиру пришло известие, что у него осталось не более 1500 человек и что он едва ли доберется до Румжишек (Roumchki), так как его решительно теснит кавалерия. Однако Мюрат велел сообщить Нею, что тому абсолютно необходимо удержать в течение завтрашнего дня дефиле перед Ковно, ибо тет-де-пон теперь не имеет никакого значения, «поскольку Неман исчез», так как река замерзла, покрыта снегом, экипажи проходят по ней как по равнине и лед может выдержать даже большие орудия[124].
Из сообщения Бертье Нею, которое начальник Главного штаба отправил в полдень 12 декабря, ясно, что король Неаполитанский весьма рассчитывал на боеспособность 34-й пехотной дивизии, переданной в арьергард, надеясь, что это позволит маршалу удержать дефиле в Румжишках, пока там не появится неприятельская пехота. «Вы понимаете, – писал Бертье, – что чрезвычайно важно, чтобы нас не загнали в угол…»[125]
Тем временем Мюрат активно готовил к эвакуации Ковно. Генерал Эбле занялся уничтожением всего, что нельзя вывезти.
Определялись места для временного размещения отступавших войск на левом берегу Немана по линии дорог на Скрауце и Тильзит. Была проведена подготовка и к защите укреплений Ковно, ибо там предстояло временно закрепиться арьергарду армии. В ретраншементах[126], устроенных впереди крепостного вала, решили оставить 10–12 орудий, размещенных там ранее[127].
9 или 12 орудий[128] 34-й дивизии были переброшены на левый берег и размещены на его высотах, чтобы защищать подходы к нему. Часть подразделений, принадлежавших разным частям, которые оказались к началу декабря в Ковно еще до подхода 34-й дивизии, отправили вперед по дороге на Жижморы к монастырю, который мог стать одной из опорных точек отступавшего арьергарда[129].
Между тем ситуация в Ковно сложилась удручающая. Город был переполнен. В нем царил совершенный беспорядок, усугубленный начавшимися пожарами. Было ясно, что огромные склады с продовольствием и амуницией вывезти не удастся, поэтому Дарю распорядился их уничтожить, предварительно раздав продовольствие солдатам на 8 дней. Около 2 часов дня в Ковно прибыла Старая гвардия. Она теперь, подобно другим войскам, являла печальное зрелище дезорганизации[130]. Все попытки навести хоть какой-то порядок и восстановить дисциплину не имели успеха. Магазины с водкой подверглись разграблению, пожары и эксцессы всякого рода только усиливались[131].
Особое беспокойство у Мюрата вызывали фургоны с казной. Он приказал запрячь в них лошадей артиллерии и отправил вечером в сторону Скрауце под эскортом. Один из фургонов свалился с моста; возле него пришлось выставить
Campagne de Russie. P. 537–538;
Retranchement
Приказ Бертье для Эбле (Ковно, 12 декабря 1812 г.), цитируемый Ф. Ребулем
Согласно рапорту Бертье императору от 16 декабря – 8 орудий (Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 540;
Ф. Ребуль дает подробное расписание войск, находившихся в Ковно на 4 декабря
Бертье – Наполеону. Вирбаллен, 16 декабря 1812 г., 5 часов утра // Campagne de Russie. P. 540;
Ibid.
