«…в моей камере как будто просветлело, и я услышал глас спасения»[76]. Победа большевиков утвердила его в симпатиях к России, самоотверженность российских рабочих он неизменно противопоставлял пассивности их немецких товарищей.
Признание независимости Финляндии стало демонстрацией серьезности намерений советского правительства, рабочие воюющих стран увидели в этом перспективу скорейшего окончания войны, «победу русской партии мира»[77]. В декабре 1917 г. «Форвертс» предлагал выдвинуть Ленина и Троцкого на Нобелевскую премию мира[78]. Скандинавские страны играли особую роль в поддержании контактов между большевиками и немецкими социалистами на исходе войны. Информация о положении дел в Советской России шла в Европу через Заграничное бюро ЦК РСДРП(б) в Стокгольме. Карл Радек, отправившийся из Швейцарии в «пломбированном вагоне» вместе с Лениным, не получил разрешения на въезд в Россию и включился в работу бюро, издавая на немецком языке бюллетень с переводами основных статей газеты «Правда». Вацлав Воровский, возглавлявший стокгольмское бюро, поддерживал постоянный контакт с советником германского посольства Рицлером[79]. В конце 1917 г. в Копенгагене прошла неформальная встреча Воровского с одним из лидеров СДПГ Филиппом Шейдеманом. В германском МИДе она вызвала подозрения, что социал-демократы начинают вести собственную внешнеполитическую линию, нацеленную на достижение мира без аннексий и контрибуций[80].
Там же, в Стокгольме, в сентябре 1917 г. состоялась конференция левых социалистов-интернационалистов, входивших в Циммервальдское движение. Хотя в повестке дня стояли антивоенные акции, дискуссия вращалась вокруг событий в России. Секретарь Циммервальда Анжелика Балабанова, организовавшая конференцию, в своих воспоминаниях особо отмечала острую полемику между Карлом Радеком, отстаивавшим курс большевистской партии на скорейший захват власти, и оппонировавшим ему меньшевиком П. Б. Аксельродом. «Хотя мы и презирали лично Радека и считали его вульгарным политиком, мы знали, что на карту поставлена судьба русской революции, а в этот момент эта революция была единственной искрой света на черном горизонте»[81]. Такую точку зрения разделяло большинство участников конференции, проголосовавшее за лозунг всеобщей политической стачки, которая должна была начаться одновременно во всех воюющих странах.
Аксельрод, один из старейших российских социалистов, не упустил возможности представить собственный взгляд на перспективу большевистской диктатуры: «Поскольку Ленин и его соратники захватили власть не в результате организованной политической самодеятельности народных масс, а путем военного заговора, у них нет никаких иных средств для ее удержания кроме военной и полицейской силы. Господство большевиков готовит почву для самой худшей контрреволюции»[82]. В то же время докладчик признавал ошибки умеренных социалистов
Laschitza A. Die Liebknechts Karl und Sophie – Politik und Familie. Berlin, 2007. S. 420.
См.: Рейсберг А. Ленин и немецкое рабочее движение. М., 1974. С. 207.
Lösche P. Op. cit. S. 105.
«Хорошо знавший большевиков Рицлер ощущал их страстную веру в мировую революцию. Поэтому через Воровского он пытался убедить Ленина и его сторонников в том, что с революцией в Германии вообще не следует считаться» (Новикова И. Н. Швеция в германо-российском противостоянии в период Первой мировой войны: дис… д-ра ист. наук. СПб., 2006. С. 413).
Scheidemann Ch. Brockdorff-Rantzau. Eine politische Biographie. Frankfurt am Main, 1998. S. 343–344.
Балабанова А. Моя жизнь – борьба: Мемуары русской социалистки 1897–1938. М., 2007. С. 176.
Axelrod P. Herostraten // Die russische Revolution und die sozialistische Internationale. Aus dem literarischen Nachlass von Paul Axelrod. Jena, 1932. S. 137. В комментариях издателей отмечается, что доклад был прочитан Аксельродом перед шведскими социалистами на следующий день после захвата власти большевиками, обратный перевод на немецкий язык был сделан по публикации в шведской прессе (Ibid. S. XXXVI, 133).
