прямо в вагоне-ресторане открылся, и в жареного поросенка деймос вселился, – рыгнул Гидеон. – Выгружайтесь, будем моторку упаковывать. Стеча, пиво не забудь, оно само себя не выпьет.
Вроде дело-то раз плюнуть: подрулить, выровняться и закатить по укрепленным сталью мосткам уазик, подложить уступы и дополнительно закрепить цепями. А оказалось это не ничуть легче, чем бешеного мустанга в стойло загнать.
Дед взбунтовался. То тормоз заклинит, то колеса вывернет. Гидеон сразу сдался, пришлось мне. Аж вспотел, будто на права опять сдаю и, как в страшном кошмаре, не могу в горку с ручника тронуться. Либо глохну, либо откатываюсь.
Только машину ровно поставишь – не едет. Назад сдашь, чтобы раскачать, будто из снежной ямы, так колеса повернутся.
Поезд прогудел, оповещая о скором старте, что-то пробубнил женский голос со стороны вокзала. Почему-то во всех мирах это не меняется: что раньше, сколько на переездах под шлагбаумом ни стоял, что сейчас – ничего разобрать не смог. Вокзал – не театр, здесь трех гудков не будет.
Разговоры не помогли. Реально дед, как баран, уперся. Вроде и уболтал его, уже и на самых малых оборотах на мостки заехал, ан нет: чуть подвеска не вздыбилась, когда «буханка» буксовать начала.
Пассажиры вместе с пинкертонами уже погрузились. Их улыбчивые лица выглядывали в окна. Охрана высыпала на подножки и сейчас перекидывалась шуточками на наш счет.
Поезд вздрогнул, что-то металлическое зашелестело внутри. В моем мире похожий звук раздавался в тот самый момент, когда нервные курильщики на перроне уже на сверхзвуковой скорости затяжку за затяжкой наяривали, чтобы накуриться успеть, и косились на проводницу, чтобы дверь не закрыла.
Пришлось хитрить и отвлекать деда. Я достал душелов и разом переселил всех обитателей в «буханку». В кабине сразу стало жарко, будто печку выкрутили на максимум, да еще поток воздуха на лобовое стекло направили, но управление я себе вернул.
Последнюю цепь Стеча затянул аккурат под длинный протяжный гудок. Поезд вздрогнул еще раз и тронулся, выезжая на основной путь, идущий мимо вокзала.
Чоповцы ушли вперед, а я все сидел в «буханке» и успокаивал деда после нашествия мигрантов. Собрал вещи, а заодно решил немного прибраться в кабине. Протер приборную панель и окна, глядя на вокзал, проплывающий за окном.
Начало светать, но туман и клубы пара не давали толком ничего разглядеть. На полупустом вокзале нас проводил комендант с флажком, парочка сопровождающих из артели махнула кепками напоследок, а еще какие-то бедолаги, ждущие следующий поезд, сидели на лавках и вообще нас проигнорировали. Я посочувствовал и подумал, что на их месте уж лучше бы зашел в привокзальное кафе, чем на лавке мерзнуть.
В том кафе за столиком у окна сидели две женщины. Одна поправила шляпку, из-под которой на плечи упали локоны седых волос, а вот напротив нее пила кофе… моя Настя.
Я пригляделся и потряс головой. Ну что за ночь такая, что опять Настя мерещится? То же лицо, осанка и взгляд. Не, так не бывает! Близнец из
