том Флэй ясно отдавал себе отчёт. Он глянул украдкой за спину лысого людоеда, чтобы лишний раз удариться, как безумец, об те же ранящие мысли.
Марго не заслуживала и сотой доли тех мучений, которые причинили ей тоннельные крысы. Ренегат считал, она должна была выбраться из Города вместе с бумагами, зажить жизнью, о которой мечтала.
Правильно это или нет в юридическом поле, Альдред плевать хотел. Он считал, так будет более чем справедливо. Ибо застрельщица ни в чём особо виновата не была.
Но увы, не судьба. Её история вот-вот оборвётся, и именно Киаф удерживал её, буквально на волоске. И тем самым делал только хуже. Хотя на данный момент лучше бы он просто дал Марго перейти на ту сторону.
Быть может, боялся уже за собственную шкуру. Ведь перед смертью, как известно, не надышишься. Однако собака зарыта гораздо глубже. Альдред в первую очередь боялся засветить скелеты, что хранил в своём шкафу.
Ренегат предпочёл бы не распространяться о них перед Священной Инквизицией. Из трусости в некотором роде: содеянное часто шло наперекор его воспитанию. Как первичному, так и вторичному.
До сих пор Флэй не понял, бежать ему уже попросту некуда. Не от чего. И незачем.
Его промедление только усугубляло положение вещей. Для Марго Мезар – так точно. Девушка получила травмы, едва ли совместимые с жизнью. С нормальной жизнью. Её убьют, как ни крути.
Лучше раньше, чем позже. Молчание Альдреда – бесполезная отсрочка неизбежного. Обманываться не стоило. Бедняжку не спасти. Никто – ни доктора, ни маги-целители – не в состоянии восстановить былой облик Марго. Её пошатнувшийся рассудок – уж тем более. Кому это надо? И кто на это пойдет, пока еще не поздно? То-то же.
Стоило взглянуть правде в глаза: она – ходячий труп.
Альдреда Флэя это касалось в равной степени. Очередь и до него дойдет. Раз уж он хотел сохранить лицо, то должен был заплевать Священную Инквизицию, вскрыть гнойники, чтобы Корпус его запомнил.
Чтобы лысый людоед Буассар икал всякий раз, когда Киаф будет вспоминать своего мучителя на той стороне, чем бы та ни являлась.
Шутка ли, в глубине души ренегату даже хотелось высказать всё, что он думает о Верховных, о воинстве Церкви, о самой религии. Так ему стало бы гораздо легче. Чем не катарсис? В конце концов, Альдред жил во лжи больно долго. Умереть, так и не достигнув гармонии с собственной правдой, было бы нелепо и печально.
– Крайш. Колонна, – без конца повторял Жермен Буассар.
Флэй тяжело вздохнул. Всё-таки собрался с силами. Пошёл на попятную.
– Я расскажу, – наконец, сказал Альдред.
Они с Верховным Канцеляром встретились взглядами. Лысый людоед выдержал паузу, вглядываясь в холодные, остекленевшие глаза узника. Где-то там смеялись тоннельные крысы. Где-то там в агонии стонала безъязыкая Марго Мезар. Ни тот, ни другой не обращали на явь, их окружавшую, никакого внимания.
В моменте весь Равновесный Мир для них схлопнулся.
