вели там караул, всё также лениво обхаживались. Несколько персекуторов исчезло бесследно, а им – хоть бы что. Вот уж, кто ненавидел свою службу, и в гробу видал Священную Инквизицию. Безалаберность произрастает из нелюбви к работе.
Действия Йенса остались вне их внимания. Лучше не придумаешь.
Егерь понимал: Шатун по-прежнему зачищал первые уровни, раз те до сих пор не покинули облюбованные места. Так, смиренно дожидались, когда убийца доберётся и до них. Иными словами, всё шло по плану.
Задаром не теряя времени, агент Шаттенхофа бросился к надвратным башням. Если с высоты донжона миротворцы и видели его, то не обращали внимания.
Все знали: Йенс ходит под капитаном Раушем. Ни с тем, ни с другим лучше не связываться. И плевать, что окромя него на стенах никого нет. Причин отсутствия персекуторов здесь тьма тьмущая может быть.
Размышляя об этом, для себя егерь сложил дважды два и понял, как быть. Сценки разыгрывать он терпеть не мог, но ситуация обязывала проявить незаурядную прыть.
– Умные они или глупые, всегда работает, – понимал Крёгер. – Всегда.
Пересёк добрую половину периметра и добрался до северной его четверти. Встал у двери, вслушиваясь, что творится за ней. Непохоже было, что миротворцы пьянствуют или накуриваются вусмерть. Даже специфической травяной вонью не тянуло. Просто коротают время за болтовней ради болтовни.
Сложно сказать, хорошо это или плохо.
Йенс постучался грубо, взявшись за кольцо-ручку. Голоса в сторожке тут же смолкли. Латники напряглись, гадая, кто мог так обнаглеть. Подобную бестактность они терпели только от прямого начальства.
И всё же, задаваться излишними вопросами было бессмысленно: на территории ведь все свои. Значит, надо открыть. Пока они лениво решали, кому придётся идти, Крёгер готовился играть.
Кто-то из миротворцев, бубня по-илантийски проклятия себе под нос, поднял-таки задницу со стула и побрёл к двери.
Амбал приотворил её и озадаченно взглянул на застрельщика из отряда «Цербер». Йенс Крёгер был последним человеком, которого бугай бы хотел увидеть во время караула. Оливковая бандана волкодлака – особая примета, по которой его везде узнавали.
Стало быть, плохи дела. Егеря мог подослать лишь капитан Рауш, оставшийся в донжоне за главного. Волкодлак злобно зыркнул на латника и мановением руки потребовал, чтоб тот не мешался под ногами.
Потупив глаза, миротворец распахнул дверь и впустил егеря внутрь сторожки.
Тот сделал всего шаг. Поймав на себе взгляды всей троицы, стал сокрушаться:
– Что вы тут расселись, как на попойках? Где персекуторы? Почему никто в дозоре не стоит? Если никого на стенах, вы тут какого хера лясы точите?
Экспрессивно и живо, будто настоящий маэстро вышел на сцену.
Всё это егерь выпалил на одном дыхании. Он поверг инквизиторов тут же в замешательство. На них попросту не было лица.
Лишь
