то-то, теперь скажи, да Григорий, да голубчик, а помните, как к белым медведям грозились послать – то-то – не стоило бы вам говорить, право, не стоило бы говорить… Небось, как две тысячи целкачей заполучите, на нас опять наплюете, да в «секретную» на «мелкозвон» посадите… Все вы такие!
– Слово даю!.. Моему слову все верят… – говорил Трегубный, – у кого хочешь спроси… если дал слово – сдержу – говори вперед, что хочешь получить за раскрытие пропажи…
– Да что с вас взять? – денежки вам самим нужны, из-за того служите… да здесь в остроге и держать их нельзя… извольте… одно прошу… выпустите из «секретной», больно здесь скучно в общую к «подследственным».
Александр Павлович колебался не долго…
– Согласен – произнес он решительно.
– Слово?
– Слово!..
– Ну так помните… уговор лучше денег… никому ни слова, а то ведь и свои убьют… у нас на этот счет просто…
– Где же, где же спрятаны вещи?..
– Ишь какой вы прыткий!.. все чередом… людей не ловить, облавы не делать… Забирай вещи и шабаш… Только на том условии и открою… Слово?
– Слово!..
– Ну, так слушайте…
И арестант, нагнувшись, сказал несколько слов полицеймейстеру… Тот слушал его с возрастающим интересом и только повторял:
– Так, так!..
– Все ли поняли, Александр Павлович? Так ли я рассказал?.. Найдете ли? – говорил уже, улыбаясь, Рубцов.
– Ночью разыщу… спасибо… ай да молодец! Как же ты узнал?.. Откуда, как?
– Ну уж этого в уговоре не было…
– Ну, скажи по дружбе! – приставал Трегубный.
– Сорока на хвосте принесла, и потеряла!
– Ты все смеешься, Григорий…
– А то разве плакать?.. Ну, так и быть, слушайте, Александр Павлович – Трегубный насторожился – когда буду на воле, все вам подробно опишу…
– А ты скоро надеешься опять на волю?
– Скоро сказка сказывается, еще скорей дело делается, – ухмыльнулся Рубцов.
– Пословица-то не так говорится, – отшутился, в свою очередь, полицейский.
– Пословица-то, батюшка, Александр Павлович, старая, а мы то люди новые… она к нам и не подходит…
– Ну там как знаешь… а я слово мое крепко держу, – найду по-твоему указанию вещи, завтра же тебя в общую, не найду – не прогневайся, прощай!
Полицеймейстер пошел к выходу.
– Ваше высокоблагородие, – остановил его Рубцов.
– Что тебе?..
– Простите, больно давно не курил, всю душу мутит, цыгарочку бы в задаток с вашей милости…
Полицеймейстер улыбнулся, вынул серебряный портсигар и подал две сигары Рубцову. Тот низко поклонился.
– Век буду Бога молить за вас Александр Павлович, сердце у вас есть, вот что…
Полицеймейстер
