попросту некуда.
Лишь вверх по карте.
Так думал Альдред. Знал бы он, что некоторые безумцы, наоборот, рвались сюда.
В Ларданы.
Умиротворенный, как никогда, Альдред шел вперед холмами, боролся попеременно с контрастом высот, огибал встречные ручьи, миновал трясины, еле видные под кронами старых деревьев. Это занимало некоторое время, но степенно Купольный Лес расступался. Сами араукарии да пихты росли не так кучно. Это ли не добрый знак?..
Остановился путник лишь раз. Перекусил у родника. Счел воду достаточно чистой, так что восполнил мех из обнаруженного источника.
Шел Флэй уже долго, и постепенно сквозь кроны деревьев начал пробиваться полуденный зной. Он успел уже промокнуть от пота: ландшафт не отличался ровностью, бросая Киафу вызов.
Теперь, с наступлением жары, его организм будет вдвое быстрее терять влагу. С водой стоит обращаться благоразумно. Ведь неизвестно, когда удастся добраться до нового родника.
Это не влажные джунгли, а субтропики. Причем засушливые. Не бывает такого, чтоб после дождя почва захлебывалась: высыхала за считанные часы.
– Беру свои слова назад, – ворчал Флэй, утирая со лба пот. – У моря гораздо веселее. Тут как в котле!
Тень от деревьев едва ли спасала от жары. Как будто наоборот, лишь нагнетала духоту за счет испаряемой влаги, осевшей в ночи. И естественно, когда Альдред выйдет на равнину, начнет припекать голову.
Ему вспомнился элементарный вывод.
У природы нет мягкой погоды. Жар или хлад, среда обязательно попытается тебя убить.
Об этом он думал куда меньше там, в Саргузах, где сплошь и рядом было можно скрыться в прохладных каменных зданиях, подвалах и иже с ними. Контраст стал очевиден.
По пути на восток Альдред практически никого не встретил. Из живых, имеется ввиду. Время от времени, где-то в нескольких верстах крикнет марал, запоет крупная птица, но не более того. Судя по всему, гули действительно захаживали в Купольный Лес: Флэй наткнулся на обглоданный скелет кабана, недоеденную тушу черного медведя в окружении останков зараженных.
Им уже занялись мухи, отложив опарышей. Белые черви неуклюже копошились в мертвечине. Часть просто вываливались из ран и катались по земле, почерневшей от крови.
Вонь стояла жуткая. У Альдреда аж засвербело в носу. А по затылку будто огрели табакеркой. По крайней мере, не стошнило: с обедом расставаться было бы печально.
Барибал отчаянно боролся за свою жизнь. Подрал гулей, но помер от ран и сам. Одно радует: человек – единственное млекопитающее, которое Черная Смерть сгоняет в рой кровожадных, всепожирающих термитов. С рядом других животин жизнь выживших была бы просто невыносима.
Те же крысы. Они явно переносили эту заразу тоже, как целый ряд других. Но чума не забирала их души, только здоровье. Воронье, питавшееся отравленной плотью гулей, – туда же. Падальщики жили припеваючи, просто терпеливо
