Кутро не стоит. Эти южане, и без того не славящиеся гостеприимством, в край добиты возникшей заразой. Викинг их не винил и даже по-своему понимал, но он, стоя особняком, всё одно должен был продавить свой интерес. Паренька нужно держаться. Но только потому, что такой подход взаимовыгоден.
Седой селянин протянул руку, требуя:
– Отдай меч.
Иварсон скривил губы в ухмылке. Пускай живот урчит от голода, а холод дождливой ночи ломает кости, но наследие его отца не позволено никому трогать, пока он жив. Норманн буркнул:
– Можете хоть всю ночь на меня коситься, ходить вокруг да около со своим оружием, но клинок останется при мне.
– Ты просишь помощи и не желаешь выполнять условия? – осёкся плешивый.
– Да, я прошу помощи, но это не значит, что доверяюсь вам окончательно.
Тот опустил руку, становясь чернее окрестной земли. Лётольв был вынужден пояснить ему:
– Я понятия не имею, сколько вас. Я же, как вы могли заметить, совсем один. С мечом я много не навоюю в одиночку, если вдруг что. Зато и у меня, и у вас будут гаранты безопасности. Так мы сможем спокойно провести эту ночь.
Франческо посмотрел на норманна искоса, считая, что тот сказал сущую глупость. В одном только этом выражались его юношеская недальновидность и максимализм. Лучано хмыкнул, прикинув у себя в голове целесообразность такого подхода.
– Что ж, будь по-твоему, чужеземец. Если тебе спокойнее с рукой на эфесе в нашем обществе, я понимаю. Но и ты пойми: только подумаешь пустить меч в ход, твоя голова уже будет расколота моим топором.
– Ни к чему до такого доводить. Договорились, – кивнул ему Лётольв.
– Тогда за мной, – скрепя сердце велел старший, и они пошли.
Малец, наблюдая всё это, потерял дар речи.
Ворота за их спинами медленно, дребезжа, опустились обратно. Им навстречу пошли сменщики, которые должны были следить за округой. Сзади плелись другие выжившие. Чисто с виду вооружены и те, и другие были неплохо: дубины, топоры, копья, луки. Видать, выкрали у городских стражников, пока те ещё были в Кутро.
Предводитель выживших, направляясь в донжон, заметно ускорился, оставляя Чекко и Лётольва практически наедине.
– Как это понимать, парень? – спросил Иварсон.
Проводник правильно понял, что именно самозванец имеет ввиду, и тут же сказал, как отрезал:
– Не твоё собачье дело…
– Слушай, я понимаю, что ты чувствуешь. На меня норманны тоже смотрели свысока, хоть мы и дальние родственники… – поделился викинг просто чтобы показать: в своих мытарствах малец не одинок.
– Какая жалость! – съязвил Чекко. Душой он оставался у ворот, оплёванный другими выжившими.
Больше Лётольв не стал заводить об этом разговор. Он решил, что юнец и сам найдёт золотую середину для себя позднее. Разумеется, если выживет. Вместо этого Иварсон решил утолить иной свой интерес:
– Что
