думаю, не просекут они, что мы её того?
– А могут? – спросил первый.
– Не просекут, если будешь молчать. Шулёс! Какие крепкие застёжки.
– Пожалуйста, нет, – уже не в силах молчать, девушка продолжала рыдать. – Нет!
Прозвучал треск разрывающейся материи.
– Шулёс! – злобно воскликнул Макмут.
– Достань нож, – сказал Гашваро. – Ты же его отмыл от крови?
– Да. Да придётся, в РаЛю не в этом же сдавать, – засмеялся второй. – Я отмыл нож. Тварь, он меня так залил своей кровью.
– Я тебе сразу сказал, стань за спину и режь ему горло. А ты зачем воткнул спереди?
– Видел бы ты его глаза, – засмеялся второй.
– А может, мы её отпустим? – спросил Белбер. – Давайте мы её отпустим.
– Ну, ты и дурак! – огрызнулся Макмут, звеня металлическим лезвием. – Такая вкусная бабёнка! Не хочешь, стой и жди.
– Макмут, я начинаю! – продолжил настаивать первый.
– Гашваро, ты обалдел?
Из-за мусорного бака выглянул взрослый мужчина. Торус лишь повёл бровью, ещё удерживая собаку. Марин к тому моменту была уже вся в слезах. Один из мужчин достал нож, и уже хотел было разрезать её одежду. Толстяк, замечая третье лицо, испугался, и позвал товарищей, резко отдёрнувшись назад.
– Эй, Макмут, Гашваро! – обратился Белбер. – Там какой-то тип.
– Что? – разъярённо обернулся второй. – А ты кто такой? – бегло пробегая взглядом по одежде Курицына. – А ну проваливай мужик! – указывая ножом.
– Что? – заметил его первый. – Кутар! Фасс! – зашипел он.
Собака вырвалась из хватки Торуса, резко повернула голову в сторону учёного и зарычала. Ещё секунда и она бросилась на Михайловича.
– Эслероп Ачпарет! – произнёс профессор, нарисовав круг в воздухе.
Собака остановилась и поджала хвост. После чего она стала скулить, и опустила голову.
– Кутар! Фасс! – повторил первый. – Что с тобой? Фасс! Разорви его! Кутар! Фасс!
Пёс стал отступать назад.
– Кутар! Фасс! – вновь повторил Гашваро. – Что с этой собакой не так?
Не в силах больше терпеть, пёс начал скулить пуще прежнего, и рванул в противоположную сторону.
– Кутар, ты куда? – недоумевал первый. – Что ты сделал с моей собакой?
– А я говорил, что от собаки толку нет, – добавил Макмут, грубо держа Марин за руку. – Ты кто такой, мужик? А ну проваливай, баба наша, – заламывая руку девушки.
– Я? – с ехидством улыбнулся Курицын. – Я ваша худший ночной кошмар!
– Я, ясно, – ещё сильней заламывая руку фиолетоволосой. – А теперь пошёл отсюда.
Девушка закричала от боли. Второй продолжал её грубо удерживать.
– Заткнись, тварь! – нанося удар по лицу Марин.
– Не порти товар! – огрызнулся первый. – Макмут ты ей губу разбил.
– Останови их! – прозвучал голос Костюка
