трудно. Мне даже кажется, почти невозможно.
Пересадка – и я в венгерском поезде. Тем, кто не успевает в кассу, гуманно предоставлена возможность купить билет уже в вагоне. И вообще, поезд – это вещь. Второе место после велосипеда. Сидишь в длинной комнате, а она быстро двигается вперёд или назад, смотря как сидишь. Вот только непонятно, как прямая комната поворачивает налево и направо. Это чудо, но все сидят так, будто понимают, как это происходит.
А еще я когда-то всерьёз мечтал жить в вагоне. Стоячем, припаркованном где-то в тихом месте. Но только так, чтоб весь вагон был мой, чтоб красивый вид из окна и в центр города недалеко. Ну и горячая вода там, душ и всё такое. Но после того, как я женился, перестал о таком мечтать. Жена бы никогда не согласилась в вагоне жить.
Ладно, едем.
Главным преимуществом поезда перед велосипедом есть возможность ехать, читать книгу, точнее kindle, и есть прямой рогалик с маслом, брынзой и перцем. Кончик рогалика похож на рот дельфина без зубов. Вот только с киндлом вопрос – что читать. На половине бутерброда решил Джойса, «Дублинцы». Давно планировал, а последние полгода читал нехудожку, вот и соскучился по «обычной» литературе.
Напротив сели простая тётя и простой дядя. Она домохозяйка или продавщица, он учитель или садовод. Явно довольные, что сидят в длинной комнате.
Сегодня мне кажется, что венгры делятся на два типа. У одних в глазах боль и печаль – видимая или припрятанная, но угадываемая. Несмотря на это, они умеют быть весёлыми.
У второго типа в глазах нет боли и печали. Но несмотря на это, они могут быть молчаливыми, серьёзными и даже мрачными.
А вообще у венгров средний айкью очень высок, и вежливые они, и аккуратные. Вот только одинокие. Все до единого. Одиноки среди себе подобных, одиноки среди неподобных и одиноки в Европе и на планете. Но держатся. Поверьте, они хорошие и достойны всяческих респектов. Точно знаю.
Скоро пересадка в Ниредьхазе, и это отвлекает от дублинцев.
Чем взрослее становлюсь, тем, само собой, уменьшается количество людей старше меня. Так устроена жизнь и статистика. Но почему-то мне кажется, что число тех, кто есть «дядями» и «тётями» по отношению ко мне – неизменно. Будто их столько же, как было в двадцатом веке. Возможно, потому, что ребёнок во мне самый главный?
Поезд тормозил и тупил и на пересадку оставалось четыре минуты. Не знаю, кому как, но лично мне этого времени хватает лишь на то, чтоб пристально втыкать в расписание и задавать себе один и тот же вопрос: как четыре минуты?
Переплатил 600 форинтов за билет на скорый поезд. Но прибывает он не на Западный вокзал, куда мне надо, а на Восточный.
Железная дорога это компромисс. Даёшь денег – выигрываешь время. Жалеешь денег – сиди в зале ожидания.
Но это мелочи,
