на возможные проблемы, могли быть закрыты в одночасье.
Контроль над СМИ был введён сразу же после прихода диктатора к власти. Все ведущие газеты, телеканалы и радиостанции были национализированы и перешли под контроль государства. Руководителей редакций заменили на лояльных сторонников режима, которые были готовы подчиняться любым указаниям сверху. Публикация любой информации должна была пройти проверку через Министерство правды, специально созданное ведомство, которое занималось цензурой и распространением пропаганды.
Редакции получали строгие инструкции о том, какие темы освещать, как именно их подавать и, самое главное, о чём нельзя говорить. Например, кризис в экономике не освещался вовсе. Вместо этого СМИ активно продвигали нарратив о “национальной угрозе” – внешних врагах, которые якобы планировали нападение на страну. Постоянное нагнетание страха позволило режиму не только отвлекать внимание народа от реальных проблем, но и легитимизировать репрессии против оппозиции.
Телеканалы ежедневно транслировали торжественные новости о “успехах” режима – запуск новых инфраструктурных проектов, улучшение социальных программ (которые на самом деле существовали лишь на бумаге), и даже фальсифицированные данные о росте ВВП. В новостных выпусках диктатор всегда изображался как мудрый лидер, который заботится о народе. Слова критики звучали исключительно в адрес “внешних врагов” и “внутренних предателей”, которые, по версии режима, подрывают стабильность государства. Камеры никогда не показывали пустые полки в магазинах или очереди за базовыми продуктами.
Отдельное внимание уделялось выборным процессам, которые были выстроены как абсолютный фарс. Внешне всё выглядело так, будто демократия в стране существует: выборы проводились регулярно, кампании организовывались, бюллетени печатались, а участки открывались для голосования. Однако за этой иллюзией скрывалась система полной фальсификации результатов. Оппозиционные кандидаты, если такие осмеливались участвовать, подвергались постоянным преследованиям. Их агитационные материалы уничтожались, встречи с избирателями срывались, а в некоторых случаях их просто не допускали до участия под предлогом “нарушений законодательства”.
Фальсификации выборов были отработаны до совершенства. Вечером, перед днём голосования, председатели избирательных комиссий получали закрытые указания – конкретные проценты, которые должны были быть выданы в поддержку действующей власти. Эти цифры заранее согласовывались в министерстве внутренних дел и соответствовали заранее прописанному “сценарию” выборов. Каждый район имел свои заранее установленные результаты, и даже если в какой-то области реальная поддержка режима была низкой, на бумаге всё выглядело иначе.
В день голосования участки открывались в строго отведённое время. Камеры государственных СМИ снимали сцены с участием пожилых людей, которые с улыбками на
