президент, мы можем увеличить количество арестов и ужесточить репрессии. Давайте установим комендантский час в регионах, где недовольство наиболее высоко. Нам нужно показать, что любое сопротивление будет немедленно подавлено. Мы уже подготовили списки людей, которые могут стать объектом дополнительных зачисток.
Лидия Васильевна Орлова, министр информации, молчала, наблюдая за обсуждением. Она знала, что усиление репрессий повлечёт за собой ещё большее недовольство, но её роль заключалась в том, чтобы управлять тем, что люди видят и слышат. Пропаганда может скрыть многое, но есть вещи, которые уже не спрячешь.
– Комендантский час – это крайняя мера, – медленно произнесла она, наконец нарушив тишину. – Мы можем усилить контроль над информацией. Если правильно преподнести всё происходящее, народ поверит, что всё это ради их безопасности.
Но даже Лидия Васильевна видела, что внутри системы назревает кризис. Последние несколько лет напряжение только усиливалось. Власть президента казалась абсолютной, но за кулисами начали появляться сомнения в его методах.
– Это не просто пропаганда, – вступил в разговор Сергей Викторович, министр экономики. – Наши силы уже на пределе. Постоянные репрессии создают напряжение в правоохранительных органах. Люди в регионах устали от жестокости.
Президент бросил на него холодный взгляд.
– Ты предлагаешь ослабить хватку?
– Нет, господин президент, – быстро ответил Сергей Викторович, – но мы не можем бесконечно увеличивать репрессии. Это приведёт к тому, что даже в нашей системе начнутся внутренние проблемы.
Мельников нахмурился, не соглашаясь.
– Проблемы начнутся, если мы ослабим власть. Мы должны действовать жёстче. Иначе всё это вспыхнет как огонь.
Дмитрий Сергеевич молчал, слушая своих министров. Его взгляд был холодным, но в его голове рождались сомнения. Он знал, что его власть строится на страхе и контроле, но в последнее время его окружение стало более осторожным в своих предложениях. Он чувствовал, что его верные союзники начинают сомневаться в методах управления.
– Нам предстоят выборы, – вдруг сказал он, переводя тему. – Мы должны провести их так, чтобы результат не оставлял сомнений. Я хочу, чтобы процент поддержки был выше, чем когда-либо.
Комната замерла. Лидия Васильевна понимала, что это не просто просьба, а приказ.
– Но если мы нарисуем слишком высокий процент, – осторожно заметила она, – это может вызвать подозрения. Даже в элите есть люди, которые начнут задавать вопросы.
Президент, повернувшись к ней, сказал спокойно, но угрожающе:
– Меня не интересуют вопросы. Я должен показать, что моя власть абсолютна. Организуйте так, чтобы результаты выборов продемонстрировали, что народ поддерживает меня полностью.
Министр внутренних дел снова встревоженно взглянул на Лидию Васильевну.
– Если нарисовать
