Космонавт берет эту пленку в указанном месте аптечки, закладывает ее за веко, через 5–10 минут она рассасывается, и проблема с глазом решена.
И таких разработок было очень много. В моей докторской диссертации использовано более 40 авторских свидетельств на изобретения. Это все было новое и необычное для земных условий, но для космоса это было необходимо.
Когда отбирались лекарства для полетов, то были очень жесткие требования. Я должен был учитывать, какие лекарства конкретный космонавт предпочитает, и вложить их в аптечку. Есть такая болезнь идиосинкразия. Человек работает нормально, принимает антибиотик, покрывается сыпью и у него поднимается температура. Приходилось проверять каждое лекарство, которое входило в аптечку. Если космонавт это лекарство еще не принимал, то выбирали день, когда он не был занят тренировками, и давали ему лекарство. Врачи сутки-двое за ним наблюдали, и если все было нормально, то это фиксировалось в документах. И только после этого включали лекарство в аптечку.
Мы уже знали до формирования аптечки, кто летит, а кто является дублером. Я проводил занятия с космонавтами и рассказывал, что находится в аптечке, о чем написано в инструкции и что делать в конкретных случаях. Они должны были все изучить и через две недели сдать зачет.
Система была доверительной, ответственной и во время полета шел прием информации о состоянии космонавтов. В случае необходимости врачи сразу давали рекомендации, что делать космонавту. Работало доверие на фоне знания.
Но космонавты – люди ушлые. Они не хотели показывать, что они слабаки. Я могу откровенно сказать, что когда погибли космонавты Добровольский, Пацаев и Волков, то в карманах у них нашли те лекарства, которые я им давал каждому специально на всякий случай. Об этом мало кто знает, но я их информировал, и поэтому они пользовались этими лекарствами. После успешного приземления они показывали аптечки, и говорили, что у них все хорошо. Но мне-то они рассказывали обо всем, что с ними происходило на самом деле. А в действительности они принимали те лекарства, которые я давал им по секрету.
Каждый космонавт мог взять с собой до килограмма того, что не подлежало осмотру. Это было его личное дело, и никто не залезал к нему в карманы. А там были и лекарства, это я могу вам сегодня откровенно сказать, за что очень многие космонавты были мне благодарны и признательны. Потому что, если что-то случалось, то об этом записывали в их летную книжку. Это рассматривалось как какой-то дефект, и космонавтам приходилось сдавать дополнительные анализы и проводить обследования. Им это делать, конечно, не хотелось.
Я у них был фактически личным доктором, доверенным лицом. У меня были связи со всеми институтами, и если что-то с космонавтами случалось, то они мне звонили, и мы потихонечку ехали в соответствующий институт и все вопросы снимали. Затем через месяц в авиационном госпитале в Сокольниках они проходили комиссию без сучка и задоринки, потому
