да, я отлично ее помню. У нее всегда было свое мнение об окружающих… – сказал он с иронией.
Анна отвернулась к окну и грустно произнесла:
– Тебе хорошо здесь. У тебя интересная жизнь, новые друзья. Ты занят учебой, ты увлечен искусством. А обо мне ты забыл.
– Ну, нет, ты не права, Аня. Ты по-прежнему мой близкий друг и любимая жена. И если уж тебе не нравится Ажбе… Вам с Верочкой не нравится… Я планирую скоро поступить в академию художеств Франца фон Штука.
– Опять учиться! – воскликнула Анна. – Так, может быть, мне лучше вернуться в Москву?!
Он подошел ближе, чтобы обнять жену, но она уклонилась и ушла в свою спальню.
На следующий день, проснувшись в невеселом настроении, он не пошел в студию. Сказать по правде, ему порядком надоели скучные занятия по рисунку.
– Ты сегодня никуда не торопишься? – спросила Анна.
– Я, пожалуй, отправлюсь на пленэр, – ответил он, собирая этюдник. – Если хочешь, пойдем со мной.
– Нет, это скучно. Мы договорились с Верочкой встретиться сегодня в том же кафе.
– Ну и прекрасно. Желаю хорошего дня.
Уже не в первый раз вместо того, чтобы заниматься в студии, он отправился на пленэр…
Ему уже давно не нравилась методика Ажбе. К тому же он понимал, что, беседуя с его женой, в оценке деятельности учителя Верочка была не так уж и не права…
Впрочем, через короткое время его ждали в академии художеств Франца фон Штука.
Он вошел в студию, оглядывая просторный зал.
Тут и там – скульптурные работы, часть из которых не закончена. Полет силы, мощи, стремительности, от которого захватывало дух.
Он остановился, переводя взгляд с одной фигуры на другую. У окна за мольбертом заметил стройный девичий силуэт и даже не сразу понял, что это живой человек, а не скульптура. Девушка оглянулась на него. Красивым ее лицо назвать было нельзя, скорее, по-юному милым. Приподнятые стрельчатые брови, узкий подбородок и опущенные уголки рта придавали выражение некоторой детской обиды, легкие подвижные руки дополняли кроткий образ.
Кандинский поклонился, она кивнула и отвернулась к своей работе.
В студию быстрым шагом вошел Франц фон Штук. Красивый человек с гордой осанкой и строгим выражением лица. Он обратился к Кандинскому:
– Друг мой! Рассчитываю на вашу поддержку и помощь в обучении молодых художников!
– Но ведь я сам приехал учиться… – после паузы, несколько растерянно ответил Василий.
– Вы обучались в мастерской Антона Ажбе! – уверенно возразил Штук. – Мне хорошо известна не только его методика обучения, но и его мнение о вашем несомненном таланте!
Василий искренне удивился, припомнив ироничное отношение прежнего учителя к его этюдам. Позже он узнал, что с таким же предложением великий маэстро обращался и к другим начинающим художникам, якобы это заставляло их больше
