мере в живую. Тем более, так близко. А посмотреть там было на что. Мужчина, да нет, парень не намного старше меня, был великолепно сложен. Высокий, широкоплечий, с ярко выделяющимся рельефом мышц, мгновенно притягивающим к себе взгляд. Особенно в районе живота, где чётко очерченные косые линии пресса вели к…
«Ой, мамочки!»
Я зажмурилась, от обжёгшего щёки смущения, но красивая картинка так и стояла перед глазами.
– Вы кто? И почему голый? И где собака? – вместо ответа на его скорее всего риторический вопрос робко выдала я и услышала громкий смешок.
– Собака? Так меня ещё никто не называл. А почему голый… Видишь ли, при обращении в волка одежда обычно рвётся. А вчера времени раздеться как-то не было.
«При обращении в…?»
– В волка? – я ошарашенно выглянула из-за своего укрытия, а уперевшись взглядом в крепкие мужские ягодицы тут же снова зажмурилась и спряталась обратно.
Незнакомец, стоя ко мне спиной, хмуро разглядывал в зеркале на дверце шкафа своё плечо. По смуглой коже от маленького белёсого пятнышка расползалась такая же белая древовидная паутина. Как от удара молнии.
– Ты чем меня вчера так шандарахнула, ведьма? – проигнорировав мой вопрос, озадаченно спросил он, а я вспыхнула от возмущения.
Ведьма? Я с утра, конечно, не эталон красоты, но и до старой карги мне далеко.
– А я-то, дурак, думал, что обычную человечку спасаю. Знал бы, хрен полез. И неизвестно, чем аукнется мне этот шрам.
«Стоп. Чего? Человечку? – смысл его слов начал медленно доходить до моего сознания, заторможенного такой встряской с утра пораньше. – Волк. Оборот. Ведьма. Получается, что… всё это существует?»
Странно, но эта новость воспринялась легко. И, в отличие от всего остального, даже не испугала. Словно я всегда это знала.
– Эй, трусиха, у тебя никакой одежды случайно нет? – насмешливый голос незнакомца вдруг послышался совсем близко, а следом и он сам заглянул ко мне за угол. – Да и тебе бы самой переодеться не мешало. Бабкино кружево не впечатляет.
Он нахально подцепил пальцем короткий рукав моей ночнушки в голубой цветочек, а я, ещё больше возмущённая такой наглостью и смущённая его наготой, схватила с тумбы первое, что попалось под руку, и запустила этим в совершенно бесцеремонного хама. Тот с лёгкостью поймал полетевший в него кроссовок, откинул его на пол и исчез в комнате.
– Истеричка! Дай хоть телефон позвонить. Мне привезут одежду, и я уберусь от тебя подальше. Никакой, блин, благодарности.
Несколько секунд я раздумывала, а не выставить ли его как есть, но потом, прошмыгнув на кухню, сграбастала свой мобильник со стола, оставила его на зеркале в коридоре и, сообщив об этом своему «спасителю», закрылась в ванной, где со вчерашнего вечера сохло моё постиранное платье. Так и просидела там, успев умыться и перевязать волосы в более аккуратный пучок, пока минут через двадцать не раздался звонок в дверь.
С
