ошибся, эльфов не было. Рабами людских правителей были те же люди, но, видно, чем-то не угодившие своим господам.
Ларс старался не привлекать внимания, и поэтому был рад, что никто на него не оборачивался. Сейчас он не сможет им помочь. Он может только увидеть другую сторону жизни Мирсула, других его жителей и их тяжкий труд, вкладывающийся для удобства знати.
Зачем Уркулос строил этот ход? Религия давно заполонила умы людей, но вера в святое место соединения четырех сил, а, значит, и крушения Драконов, оставалась сильна.
И какие бы еще цели не преследовал лорд, сейчас это было только на руку Ларсу.
Возможно, дело было даже не в вере. Развлечение для знати, не более того. Выйти на охоту, побродить по дикому лесу – чем не занятие? Плати золотом и будь свободен в действиях. Видела бы это Вероника, скупиться на проклятия бы не стала. Лес не нуждался в людях, и, тем более, не нуждался в цене. Вот только в войне за право владения она бы проиграла. И даже силы Черного Орла не смогли бы сместить чаши весов.
Уркулос умел побеждать, умел ломать и подчинять своей воле, и с лесными дикарями он не стал бы церемониться.
Ларс был рад, что уходит. Место возле лорда – уже давно не его, жизнь при дворе изменилась, и Ларс теперь лишился дома, даже если бы желал остаться. Он вновь становился скитальцем, но сейчас это казалось правильным.
Про Анну он старался не думать. Она ушла, не попалась в руки стражникам. Она спасла его, и поэтому не могла жертвовать своей жизнью. И для того, чтобы жить, он ей был не нужен. Если она вырвалась, то, конечно, пошла обратно в лес, а, впрочем, у нее и вовсе могло не быть выбора. Нет, нельзя допустить, чтобы они не увиделись больше. Он отыщет ее, взглянет в глаза и все объяснит… все, что их разделяло.
И Ларс прибавлял шаг. Идти было непросто, узкие стены порой заставляли идти боком, а обвалы породы – прогибаться или обходить места завала. И факел переставал гореть. Дышать становилось трудно. Сырость, тяжелый воздух, пыль – Ларс закрывал рукой нос, чтобы не задохнуться в подземном ходу. И сколько он шел, сказать не решался.
Иногда он останавливался, чтобы перевести дыхание или вздремнуть, но после вновь шел вперед, опасаясь слежки или внезапной атаки подземных жителей.
Однажды он даже остановился, чтобы понаблюдать за ними. Обычные, худощавые, с потрепанной повязкой между ног, как завороженные, они ходили от камня к камню и тащили их к месту возложения тоннеля. Ни слова, ни лишнего звука, лишь длинные тени в тусклом свете факелов нарушали тьму подземелья.
– Наверное, я тоже мог бы здесь быть, – Ларс пробормотал себе под нос, вспоминая мятеж в замке Вилорма и смерть Люсии. Из-за него она погибла, и потому он остался служить Уркулосу. – Теперь даже не знаю, кого благодарить за то, что я только зритель…
И он шел дальше. Все-таки Анна его убивала не зря. Он умер и избежал возмездия Вилорма; он начал новую жизнь при дворе Уркулоса, слепо следуя его указаниям, и вновь встретился с Анной. А сколько он пытался жить без нее…
Люсия
