Кипун видел впервые. Особенно удивлял побитый жизнью мужчина, называть этого высокого чуть высокомерного жителя Дальних островов юношей никому бы и в голову не пришло. Мужчина усмехнулся, и Кипуну стало неловко и неприятно, что его поймали на разглядывании.
– Готовы? – спросил смурной Иняй.
Он расстелил на досках оранжевый плат и велел положить на него поднятые семена. Через минуту на огненном фоне ярко выделялись шесть синих и четыре белых семечка. Иняй цокнул языком и покачал головой.
– Недобро, – пробормотал он.
И в этот же момент одна из девушек истошно вскрикнула, схватилась за живот и повалилась. Это была та самая нервничающая девушка, лицо которой было Кипуну знакомо. Она совсем недавно бросила белое семечко, а теперь лежала, скрючившись у ног остальных, и тихо выла.
– Вовсе худо, – сказал Иняй, опускаясь рядом с ней на колени и прикладывая хрупкую старческую ладонь к покрытому испариной лбу.
Глава 2
Кипун наконец-то сменил латаные штаны на чистую одежду, что взял из дома, и теперь сидел в теньке похожий на человека. Потерявшую сознание девушку куда-то унесли. Иняй ушёл с ней. Чужак с Дальних островов исчез следом. Остальные участники обряда сидели неподалёку от Кипуна. Толпа зрителей не расходилась, но песни и смех стихли. Все молча ждали непонятно чего.
Подошли дед и отец. Смурные, серьёзные. Сунули Кипуну лепёшку и бутыль с соком калгодо. Калгодо Кипун не слишком любил, ему не нравилась сладковатая вяжущая мякоть, скрывающаяся под твёрдой одеревенелой оболочкой. Да и многочисленные маленькие белые семена противно скрипели на зубах. Но изрядно разбавленный водой сок был неплох, к тому же он хорошо освежал и утолял жажду. После первого же глотка защипало потрескавшиеся губы.
– Ешь, цыплёнок, – велел отец и горько усмехнулся. – Там мать от беспокойства с ума сходит. Домой нам пора.
Кипун кивнул и послушно откусил от лепешки. Лепешка была плотная, вчерашняя. Тонкая. Мать такие часто печёт. Особенно в дорогу. Хочешь – рыбу в них заворачивай, хочешь – фрукты. Удобно. Не пачкается. Но в этот раз лепешка была пустой. Ещё бы… Родные торопились, видать. Не до сборов им было, похватали, что под руку попало.
– Езжайте, – выговорил Кипун, проглотив первый кусок. – Со мной всё в порядке теперь будет. Иняй разрешил. Чего вы здесь попусту сидеть будете? Видали, как всё обернулось? Сколько это теперь протянется… А там мать волнуется. Вы ей скажите, что со мной всё хорошо. Я после обряда сразу домой.
– Цыть! – отец отвесил ему леща. Звонкого, но не болючего. – Наказы он мне тут ещё давать будет.
– Я тут останусь, – встрял в разговор дед. – Они мать успокоят, а я обожду. До конца.
Кипун похлопал глазами.
– Так то ж несколько дней, деда! – воскликнул Кипун, от удивления он даже не обиделся на отца за затрещину.
– То и славно, – усмехнулся дед. Загорелое морщинистое лицо его от усмешки и вовсе будто
