рядами острых зубов. Минуя леса, грек видел множество существ, сидевших среди ветвей. Шубы грели его, но по спине всё равно пробежал холодок, когда он увидел поля, покрытые снегом.
Наконец он добрался до цели, но ещё неделю дожидался разговора с патриархом. Так было заведено не оттого, что патриарх был занят, а чтобы всякий гость понимал: время патриарха более ценно, чем время гостя.
Неделю грек смотрел из окна кельи на итальянские соборы в кольце итальянских зубчатых стен. Было видно, что русские трепетно относятся к Иерусалиму, поскольку все соборы, собранные вокруг площади, и сама крепость напоминали древний город в Палестине.
Один собор был в честь архангелов, и в нём лежали мёртвые князья. Другой был в честь самого знаменитого царя Ивана, третий – в честь Благовещенья, и царь молился там вместе с семьёй. Но главным собором у русских всегда был тот, что назывался в честь смерти. Это была смерть матери Бога.
В крепости ничего не было порознь, а всё жило совместно. Поэтому грек быстро сообразил, что находится не в городе, а внутри иконы, изображавшей Град – тот далёкий Град в Святой земле.
Его принял патриарх, и грек понял, что оказался одним из многих, кого русский первосвященник выписал из разных земель. В Москву приехали писцы править ошибки в книгах. Они пришли с юга, потому что с запада приезжали люди, чтобы править ошибки машин и зданий. А его, грека, позвали потому, что он мог потрогать пальцами бесплотное время.
Отвечая на испытующие вопросы патриарха, грек говорил, что Бог сотворил мир не от вечности, а во времени. Раньше времени не было и потом не будет. Время – река, а человек плывёт по ней.
Патриарха этот ответ удовлетворил, и он продолжил спрашивать.
Его интересовало, что будет, если двигаться по этой реке чуть быстрее или чуть медленнее, ибо мы всегда стараемся построить чёлн, а не ступаем в реку с грузом на плечах. На это Христофор отвечал, что в воле Божьей всё, но в разных странах время течёт по-разному и он, грек, пока не постиг холодного времени русских. Время ведь только форма бытия вещей, а мы знаем, что если железо нагреть, оно будет больше себя, а когда охладится – вновь меньше. А чёлн построить несложно, вон англичане привезли в Москву не так мало машин.
– Что движется – мы во времени или время течёт вокруг нас? – снова спросили Христофора.
Грек, подумав, сказал, что мы не можем остаться на месте, а можем лишь выбрать направление. У Бога всё перед очами, Он знает, что будет, и что было, и что есть теперь. И только Он управляет временем, разделяя то, что позади и что – впереди.
Ответы понравились, и служба грека была принята. Пришельцу с юга дали слугу и бумагу с красной печатью. Грамота была дороже слуги, потому что патриарх знал, как боятся его соотечественники бумаг, которых не могут прочитать. После этого грек стал ходить всюду, надев на себя три шубы сразу, а грамоту с печатью нося вместо рубашки.
Временами он стоял на холодной Кремлёвской
