Кандалакши.
С Кандалакши начинается отсчет нашей семейной истории. По родовому преданию старины глубокой начало идет от одного из сподвижников Емельяна Пугачева, командиров его разбойных сотен и других приближенных, наказанных и сосланных в Кольский край в 1775 г. на вечное поселение по фамилии Житких. Это вполне возможно, так как фамилия эта на «их» не северная европейская, а характерна для Урала, где гуляли ватаги Пугачева.
Первое упоминание в источниках о пребывании семьи Житких на Мурманском берегу относится к 1882 г. в связи с зачислением крестьянина Кандалакшского прихода Кемского уезда Антона Павловича Житких в колонисты Териберки.6
Большинство пугачевцев было сослано в Колу, сохранилась сказанная ими фраза: «Мы искали себе волю там, а она вон где». Да, на Кольском Севере никогда не было ни бар, ни крепостных, степень свободы определялась зажиточностью хозяйства и своим трудом. Ссыльным пугачевцам по указу Екатерины Второй было позволено без охраны перемещаться и «кормиться звериными и рыбными промыслами», а также отпущено на содержание 2 копейки в день, что было совершенно недостаточно для жизни.
Поэтому они пошли работать по найму к купцам и рыбакам-промышленникам, которые охотно брали этих еще молодых людей и, как люди вольные, в душе их доле сочувствовали. Со временем эти деятельные люди освоили рыбный промысел, построили свои дома и обзавелись семьями. В 1781 г. Комендант Кольского острога сообщил Архангельскому губернатору, что пугачевцы «кормятся своею работою». Вот что написал в журнале «Известия Архангельского общества изучения русского Севера» №12 за 1916 г. некий Д.Л. в статье «От Архангельска до Кандалакши и обратно».
«Вот к пароходу опять подошел карбас. На борту пожилой и крепкий крестьянин Житких вместе со своим взрослым сыном, лет 28—30, продают сельдь, а внизу невестка налаживает бочки в штроп подъемного крана. Оказывается, сын, будучи призывного возраста, а по виду крепкого телосложения мужчина, избавлен от воинской повинности благодаря отсутствию некоторых пальцев на правой руке. В своем деле он как-то их потерял, но удачно справляется в работе. На мои слова, что в этом году в их край наехало много разного народа из далеких неизвестных стран, старик умно ответил: «Теперь мы увидели таких людей, о которых никогда не знали. А они тоже думали, что в Кандалакше такие дикари живут. А мы, как вы сами видите, обыкновенные люди». Мне невольно пришло на ум сравнение всех этих ходящих здесь китайцев, бурят, черкесов и этих двух кандалакшан.
Неказистая внешность, угловатая походка, одежда малоинтересная, но глубоко приноровленная к местному климату – на головах оленьи шапки, в одежде преобладает вязаное из своей бараньей шерсти. Суровые черты, крепкое, хотя и не крупное телосложение. Возможно, они неграмотные. Но поражает какой-то особенный острый, из глубины взгляд и умные глаза, понимающие по-своему жизнь и истину». Такое оценочное отношение к действительности,
А. А. Малошенков, П. В. Фёдоров. Историко-географический атлас русской Арктики. 2022 г.
