по разным углам.
– Еды в доме нет, – разочаровал малец, – но ты можешь приготовить из того, что найдешь.
Я заглянул в холодильник, брезгливо поприветствовав кусок сыра, на котором узором зияла зеленоватая плесень.
– А есть что-то менее экзотическое? – спросил я.
Малец пожал плечами.
– А, не важно, – буркнул я и захлопнул холодильник, который издал устрашающий звук и покачнулся. – Господи, в этом доме хоть что-то целое…?
– Знаешь что, если такой умный, возьми и почини! – вскрикнул малец.
– Делать мне больше нечего, – отмахнулся я, чувствуя подступающую волну внутреннего протеста. – И нечего так возмущаться, я и сам не в восторге тут быть.
– Ну так проваливай, кто держит? – опять вскрикнул малец и громко топая ушел в другую комнату, которая, по всей видимости, представляла собой спальню.
Из комнаты послышались детские возмущения и ругательства. Кажется, малец назвал меня тупицей.
Я потер воспаленные глаза и стремительно вышел из домика, заталкивая остатки совести поглубже в горло.
Я был серьезно настроен покинуть домик и злосчастное озеро, в котором я хрен пойми, как оказался.
«Противный мелкий пацан. Я в няньки не нанимался, да и вообще детей не люблю».
Моей целью было найти остановку в надежде, что какой-нибудь захудалый автобус подберет меня. Я остановился и окинул взглядом окрестности. Секунду задержался взглядом на холме, который возвышался вдали. Идти до него было не близко, по моим подсчетам это заняло бы минут тридцать. Стало интересно, что там за холмом. В голове сразу стали вырисовываться различные варианты. Когда ты не знаешь правильного – фантазия дорисовывает всё более невероятные локации. Там могла быть фабрика, скажем, по изготовлению шёлка, или обособленный поселок, или просторное пастбище овец, а быть может – озеро побольше.
Мне вспомнилась моя картина-талисман, которую я приобрел на последние деньги, будучи девятнадцатилетним мечтателем, путешествующим по странам Азии, в поисках какого-то сакрального смысла или знака, что мой выбранный жизненный путь верен. Испробовав себя на разных подработках, которые сулили перспективное будущее и высокое положение в обществе, я испытывал вечную давящую скуку и желание поскорее уйти. Так было на протяжении двух лет (может больше) и начинало складываться впечатление, что со мной что-то не так. Друзья и родственники советовали умерить огненный пыл и реальнее смотреть на вещи, быть как все.
И вот, одичавший от подобных советов, я впервые сорвался в свое самостоятельное путешествие на скопленные гроши. Я проходил мимо уличного художника, который продавал картины, расписанные на батике. Из всех ярких работ, коих было множество, меня привлек оранжевый закат, с одной единственной лодкой у берега, на котором стояла пальма (такая же одинокая, как и пустое плавсредство). Я стоял, как завороженный, и жадно впивался взглядом в буйство оранжевых
