три? Всего три дня?
Но как же? Готов поклясться, тысячи прошли.
– Ты не клянись и ерунду не говори.
Коль сам решил себя убить,
Тогда гори.
– О Дьявол, подожди…
– Что ты сказал? И как меня назвал?
С чего вообще ты взял, что Дьявол я? Я – лишь его слуга.
Запомни, Дьявол ходит поприличней,
Он носит брюки и костюм отличный.
– Но как тогда?
Прошу, освободи.
Облегчи эти муки, дни мои.
– Ты подожди, ведь это только пытки.
Пройдет полгода и тогда молиться будешь,
Чтоб я вернул мученья эти,
Ну, по крайней мере, сделаешь попытку. -
И дверь захлопнулась, и Чарли закричал:
– За что же, Боже? Я ж не знал!
***
В аду был большой чан,
И в нем варились мелкие воришки,
И те, кто не читал ни разу книжки.
Их было много слишком.
Вокруг большого чана
Стояли с язвами на языках
Кто лгали,
Кто были скверные в своих словах.
Кто мусорил и гадил…
У всех в глазах был стыд и страх.
– О, если бы мы раньше знали -
Кричали те, кто сквернословил правду.
Три месяца в аду прошли.
Седая голова, морщины,
Рубцы и ссадины одни, и все гниет,
Не заживает,
Сочится кровью,
Демон солью посыпает.
А Чарли лишь кричит: " Прости! Прости…"
Но нет ему прощения.
А черт лишь получает наслаждение.
– Мне слишком надоели твои стоны,
Не верю я, что тебе больно.
Довольно!
Ну все, ты виноват теперь уж сам. -
И черт прижал иголку
К Чарлиным устам.
– За маму шов, за папу…
– За что? Прошу! Не надо!
Господи, спаси! -
Послышались шаги…
– С него уже довольно, он осознал свои грехи.
Пойдем со мной. -
Сказал какой-то маленький старик.
Он ростом вышел невысоким,
И с белой бородой,
А взгляд его, какой глубокий.
Носил он брючные штаны,
Подтяжки и усы.
Привел его он в комнату и усадил на стул.
– Жди тут, а я сейчас приду.
Ушел…
А в комнате стоит один лишь стул и стол,
Покрыты стены белым мраком,
Усеян пол из сажи, будто булка с маком,
Изогнут потолок и смердный стоит запах.
Он вроде на свободе,
А вроде, как добыча, в лапах.
Нет окон, и пропала дверь.
Прошло
