style="font-size:15px;"> – А кто это?
– Его жена.
– Да? – удивилась я, – а почему с ней нельзя разговаривать?
– Потому что она дура
– Я заметила.
– У нас негласный договор. Мы, когда все встречаемся, мы её игнорируем.
Ага, -подумала я, – что-то типа «закрытого сообщества». И Маринка к нему тоже принадлежит. А я – с ней. Значит, она меня может туда ввести. И я буду если уж и не «своя», то хотя бы «уважаемый гость». А не безымянная подносительница салата.
Дом мэтра нельзя было назвать простеньким. Не знаю, как на других, но на меня со всех стен давили его знания. В библиотеке, с полу до потолка, всё было заставлено книгами. Это понятно, на то она и библиотека. Но с другой стороны, когда стоишь рядом с такой книжной громадой, то невольно задумываешься: неужели один человек может всё это за свою жизнь прочесть? А может быть, как раз к семидесяти пяти и может. Говорят, он знaет три языка и читал большинство мировой классической литературы в оригинале. Коридор украшали полотна неизвестных мне мастеров. Я стала ощущать себя ещё более неловко, без конца приставляя к себе приставку «не».
Со мной никто НЕ поздоровался. Стольких книг я в своей жизни, вероятнее всего, для себя ещё НЕ открыла. На трёх языках я НЕ разговариваю. Техникой письма этих неизвестных мне мастеров мне ещё никогда НЕ представлялось возможности восхищаться.
Господи, а Маринка думает, что я способна его окрутить! Че-eм? Моими хорошими духами? Да тут в квартире с десяток всяких баб. И все они призывно благоухают. Но как же Лиля?.. Вспомнила я. Как она-то умудрилась его заполучить? Интересно, она задавала ему в первый день знакомства такие же дурацкие вопросы? Или его она ни о чём не спрашивает, a сразу лечит. Просто для профилактики. И от простуды и от аллергии на домашних животных. И он всегда чувствует себя с ней «под присмотром». Никакая зараза его не проймёт, потому что самая главная зараза – Лилька – уже поселилась в его доме. Вероятно, он сам устал от своих знаний. И умных жён. А в ней он отдыхает и ни о чём не думает. Я давно заметила, мужики глупеют, когда хотят понравиться. Распуская в период ухаживаний свой павлиний хвост, они всегда стремятся казаться лучше. Умнее, чем они есть, oстроумнее, чем бывают обычно. А с Лилькой ему и хвост не надо было распускать. Наверное, слушая её глупости, он молчит. И улыбается. Глупость либо раздражает, либо умиляет. Видимо, Лилька умиляет его, иначе бы не женился. Или давно бы ушёл.
Мы зашли с Маринкой в гостиную. Все беседовали. И не обратили на меня внимания. Ну и пусть не здороваются. Подумала я. Хотя бы не замолкают, как только я переступаю порог. У меня создалось впечатление, что застолье ещё до того, как мы здесь появились, продолжалось уже как минимум полдня.
Мэтр восседал в центре стола. Справа и слева от него сидели немолодые, но ухоженные женщины. Вообще-то одна – ухоженная. А другая – никакая.
– А кто эти? – спросила я Маринку.
– Справа – его первая жена Любовь Петровна. А слева – его любовница в период Любовь Петровны,
