о себе самом. Не знаю, пошло ли оно на пользу, или же стоило так и оставаться в тени невежества. Как-то он сказал, что те, кто не хочет обдумывать, что творят, окутаны тенью глупости, но им это нравится. Там прохладно и приятно. Он и цирк были моими учителями. Я не пытаюсь сойти за мудреца, просто даю понять, что большинство идут себе по жизни, не слишком задумываясь. Возможно, в расчете на пресловутую землю обетованную, куда мы отправимся после смерти, притом в глубине души понимаем, что лишь стараемся заставить себя верить в ее существование из боязни небытия.
– Как я говорил, я верю, что Господь наблюдает за нами.
– Если он там, наверху, то всю мою жизнь смотрел в другую сторону или, по крайней мере, не предоставил мне того, что другие назвали бы шансом.
– Он даровал испытание.
– Я не хотел испытаний, – сказал он. – Я хотел быть высоким. А получил только Карлика Уолтера и других карликов вместе с цирком. Правда, Уолтер был образованным и обучил меня на Шекспире, Данте, Гомере, поэзии и философии и на собственном опыте. Еще научил быть клоуном, чтобы другие могли смеяться над моим убожеством. Потом мне очень редко выпадал повод посмеяться, как и желание дать посмеяться другим.
Карлик Уолтер дал мне мое единственное образование. Но вот цирк… как я его ненавидел. Ненавидел людей, для которых мы работали, если работа за пищу и кров может так называться. Раз лев, которого били кнутом и тыкали железной палкой, убил и растерзал укротителя прямо на глазах у публики – но никто не ушел. Демонстративно возмущаясь, они смотрели, как лев съедает свой обед. А для нас, клоунов-карликов, случился красный день календаря, и мы дружно отметили, приняв по стаканчику. Лев исполнил то, о чем все мы мечтали, – убил одного из больших людей. Как говорится: «С паршивой овцы хоть шерсти клок».
Ну, а после случилось несчастье, и на одном представлении главный шатер загорелся. Не знаю, что было причиной. Например, какой-то кретин с сигарой или сигаретой оперся снаружи на стенку, да все что угодно. Все дело в том, что на случай дождя полотно пропитывают маслом, дегтем и воском – хорошее средство, только при пожаре становится смертельной ловушкой. Когда огонь взлетел по стенкам, дождь из горящей смеси воска и масла накрыл всех, кто был внутри: животных, мужчин, женщин, детей. И шатер превратился в пылающий ад. Нам, клоунам, повезло – маленький рост помог проскользнуть под ярусами. Разве что горящая капель оставила мне шрам на левом плече. Короче, нам с Уолтером удалось выбраться из той жаровни и дать деру. Мир был открыт перед нами. Прочие карлики, наверное, остались с цирком или сгорели. Я так и не узнал. Нам с Уолтером уже хватило сполна. Дальше мы перебирались из города в город, и выяснилось, что кое-какие разученные нами цирковые номера – особенно те, где можно посмеяться над нашим ростом, – приносят достаточно денег на пропитание. То, что прежде заставляло страдать, теперь нас выручало, правда, частенько приходилось ночевать в конюшне или даже на улице под дождем. Именно холод и дожди и свели Уолтера в могилу. От непогоды
