каких Бартон не видел в своей жизни ни разу. На Пиккадилли, у самого универмага «Фортнум энд Мейсон» столкнулись три машины и образовалась пробка, причем такая, которую объехать даже с синими сигнальными фонарями было невозможно.
– Мы сегодня до Уайтхолла не доедем, – буркнул Бартон. – Быстрее дойти пешком.
– Не странно ли, сэр, – заметил Роуз, его помощник, сидевший сзади. – Каждый раз, когда вас вызывают к начальству, то идет проливной дождь, то начинается снегопад, а то и налетает ураган невиданной силы. Что это – предупреждающий сигнал?
– Сама природа пытается отложить мою встречу с начальством, – проворчал Бартон. – Чтобы сберечь мои нервы. Спасибо ей, конечно, но в результате я получаю нагоняй за опоздание.
– До поворота на площадь Святого Иакова всего каких-нибудь семьдесят ярдов, – пожал плечами Шейн, другой сотрудник Бартона, который сегодня исполнял роль водителя. – Дальше я прорвусь, не беспокойтесь.
– Если нам удастся эти семьдесят ярдов проехать, – задумчиво проговорил Бартон. – Ненавижу снег. Ненавижу дождь. А больше всего ненавижу вызовы к начальству. Почему нельзя прислать какой-нибудь меморандум или официальное письмо? Я почитаю, подумаю и напишу ответ. Преимущественно отрицательный. А тут приходится, как мальчишке, выслушивать сентенции.
– Шеф, признайтесь: ведь вы, как правило, выслушиваете похвалы, а не порицания, – усмехнулся Роуз. – У кого еще в Скотленд-Ярде четыре ордена? Не слыхал о таком.
– И к тому же вас всем приводят в пример! – подхватил Шейн. – В академии о вас рассказывают как о Шерлоке Холмсе современной эпохи, преподаватели вас цитируют, вы давно стали живой легендой! Кто посмеет сказать вам что-то нелицеприятное?
– Вы болтуны и подхалимы, – поморщился Бартон. – «Ярмарка тщеславия», действие третье. Все замечательно, а до Уайтхолла доехать никак не можем. Какой от вас толк?
– Шеф, так ведь это ненастье, природный катаклизм! – воскликнул Шейн. – Так сказать, чрезвычайные обстоятельства. Форс-мажор.
– Да, это правда, у нас снег – всегда форс-мажор, – проворчал Бартон. – Вчера вечером решил поехать в церковь, в которой викарием служит мой племянник. Прихожу на станцию метро «Альпертон»; станция закрыта. А снежочек такой – не больше четверти дюйма! У входа стоит менеджер – молодой индиец, но губу выставил, как Муссолини. Спрашиваю: «Почему станция закрыта?» А он отвечает: «На платформе снег, скользко; вдруг кто-нибудь упадет…» Тут я взорвался. Говорю: «Когда я был маленький, персонал станции брал в руки лопаты и за пять минут сгребал весь снег с платформы. А у вас что, пожилые лорды служат?» Он повернулся и ушел. Вот и все. Что скажете?
– Шеф, мы наконец поехали, – сообщил Шейн, включая передачу. – Эти идиоты сдвинули машины в сторону.
– Черт, не удалось толком побрюзжать по-стариковски, – покачал головой Бартон. – Включай мигалку и дави на газ, но не забывай про снег. Осталось двадцать две минуты.
– Слушаюсь! – откликнулся Шейн, включая все три синие мигалки. Он свернул в сторону площади Святого Иакова и помчался к Уайтхоллу, распугивая водителей частных машин и «черных кэбов». Они были на Уайтхолле уже через восемь минут.
– Шеф, нам идти с вами? – на всякий случай спросил Роуз, когда машина остановилась у главного подъезда Министерства обороны.
– Сидите в машине, – ответил Бартон. – Нечего вам сидеть на этом совещании и неприлично зевать каждую минуту. Я один буду отдуваться за всех. Как обычно, черт его побери.
В холле его уже ждал молодой капитан в форме Королевских ВВС – один из адъютантов министра. Он провел Бартона к лифту, открыл ему дверь и сказал: «Седьмой этаж, комната семьсот вторая. Найдете, сэр?»
Бартон не ответил.
Ему приходилось бывать в здании и раньше, но в последний раз это было лет шесть назад. Коридоры, ковры, двери – все это было новое и приятно радовало глаз. Цвета были вовсе не казенно-армейские, а салонные: сиреневатый, светло-фиолетовый и бежевый.
Комната 702 оказалась обширным залом, в который из общего коридора вела целая анфилада из пяти комнат. В каждой из них сидели за компьютерами пять или шесть офицеров в самой разной форме. Когда он вошел в зал, выяснилось, что за огромным столом сидит всего семь человек, все в гражданской одежде. Судя по количеству пустых бутылок из-под минеральной воды, они беседовали тут уже довольно долго.
Навстречу Бартону поднялись сразу два человека: министр иностранных дел и помощник министра обороны по вопросам безопасности. Они усадили Бартона, после чего оба похлопали его по плечу и, извинившись, покинули зал. Из оставшихся Бартон знал только министра внутренних дел, но чутье подсказало ему, что и остальные люди, сидевшие за столом, были чиновниками весьма высокого ранга.
– Джентльмены, – сказал министр внутренних дел, – позвольте
