она начала строить глаза Митчу Макколу.
– С вами опасно иметь дело, шеф.
– Я знаю.
Бартон встал, пожал Роузу руку и пошел к станции метро.
III
Миллза он узнал, хоть и с трудом. Он видел его на фотографиях молодым, стройным, с густой гривой на голове. Сейчас перед ним был грузный, с редкими седыми волосами пожилой человек; серые глаза с пожелтевшими белками, щеки в красных прожилках. Но элегантен он был на редкость: дорогой серый костюм, длинное черное пальто, узконосые ботинки.
Он крепко пожал Бартону руку и сказал:
– Приветствую вас, Кристофер. Перекусим вместе, ладно? И зальем что-нибудь в люки.
Миллз взял Бартона под ручку и повел его в сторону района Мэйфэр.
– Куда мы идем? – осведомился Бартон.
– Туда, где можно спокойно поговорить. В наш местный клуб. Не волнуйтесь, Бартон: вас там никто не знает, и меня, наверное, тоже. Традиция этих закрытых клубов общеизвестна: большинство их членов не имеет ни к организации, ни к партии, ни тем более к основателям никакого отношения. Что и хорошо.
Бартон пожал плечами.
– Мне это знакомо, – сказал он. – Я когда-то состоял в каком-то клубе… Вспомнил: в клубе выпускников Оксфорда и Кембриджа, на улице Пелл-Мелл. Членские взносы платил регулярно, а вот обедать там приходилось крайне редко. А что хорошего в вашем клубе?
– Домашняя еда. Картошка с мясом. Котлеты. Тушеная баранина. Словом, все то, что женщины больше дома не готовят, обходясь полуфабрикатами. Вы женаты?
– Нет, моя жена умерла пять лет назад, – ответил Бартон. – Я питаюсь полуфабрикатами.
– Тем больше оснований пообедать в клубе.
Клуб оказался совсем невелик – комнаты три; самая большая была обеденным залом. Столик им приготовили, на столе стояли бутылка неаполитанского вина и ваза с фруктами. Унылый субъект в черном сюртуке забрал их пальто и унес куда-то в глубь здания. Пакет, принесенный Роузом, Бартон оставил у себя.
– Я заказал нам рагу, – сказал Миллз. – Здесь это фирменное блюдо.
Он наполнил два бокала вином и чокнулся с Бартоном.
– За успех вашей поездки, Кристофер. Я в нем больше заинтересован, чем кто-либо другой.
– Вы знали Мэри-Роуз?
– С самого рождения.
– То есть она…
– Да, она моя дочь…
Он помолчал.
– Видите, я уже почти отошел от шока, – сказал он, наполняя бокалы. – Два дня плакал и пил, еще два дня просто пил.
– Извините, я не знал… – огорчился Бартон. – Ведь у нее фамилия – Белл.
– Верно. Начальство попросило, чтобы у нее была фамилия матери. Знаете, моя фамилия кое-кому известна, в том числе в арабском мире. А девочка хотела работать на Востоке. Она ведь, кроме французского, знала еще арабский и персидский. Талантливая девочка. Колледж Троицы в Кембридже и диссертация в Институте стратегических
