style="font-size:15px;"> – Отлично, но не в этом смысле. Английский на уровне «читаю без словаря, говорю отвратительно», французский чуть лучше. Идти на курсы придётся в любом случае, денег уйдёт целая гора, – наконец-то она задумалась о финансах. Время задавать неудобные вопросы:
– У тебя есть «подушка безопасности»? Ехать куда угодно, не имея плана и ресурсов, смело и круто, но довольно рискованно. Родители, безусловно, помогут, однако садиться им на шею ты вряд ли захочешь. А что насчёт картин? Раздашь друзьям или потащишь с собой? – услышав в динамике тихие всхлипывания, я перестал наседать:
– Извини, включил режим зануды. Не расстраивайся, рыбка, постепенно ты со всем разберёшься и уедешь туда, где тебе будет лучше.
– Мне везде сейчас будет плохо, а в этом клятом болоте и вовсе невыносимо! – крикнула Таль, хлюпая носом. Так вот где собака зарыта!
– Тебя обидели? Нет, в таком случае ты была бы зла, но не расстроена. Судя по страничке в социальной сети, творческого кризиса нет. Родственники в порядке, остаётся одно. Какая-то сволочь разбила твоё сердечко? Мне следует примчаться в Питер и залить негодяю в глотку раствор серебра?
– Бессмысленно, да я и не хочу, чтобы этот человек страдал, – значит, смертный. С таким я уже сталкивался, как вести разговор, представляю:
– Прекрасно тебя понимаю: пару лет назад и меня бросили раньше, чем успел уйти сам. Некомфортно, горько, больно, особенно, если привязался крепче, чем планировал. У тебя такая же фигня? – подвывающее «ды-а-а-а» и порция жалоб:
– Мы ведь договаривались, что это не всерьёз! Не строили планов, почти не разговаривали, не делали друг другу подарков. Встретились на часик, назначили дату следующего свидания, разбежались. Через десять недель я пришла, и мне сказали: «Это последняя встреча. С тобой было замечательно, но продолжать нет смысла: пары из нас не выйдет, а мне уже хочется по вечерам ждать кого-то с работы. Давай в последний раз доставим друг другу удовольствие и сохраним в памяти только хорошее». Почему быть брошенной так мерзко? Как будто ударили в спину серебряным кастетом, – потому что вампиры болезненно самолюбивы и чересчур сильно реагируют на плохие новости, относящиеся непосредственно к ним. Я понял это недавно, однако делиться знанием с художницей не буду. Сейчас ей требуется утешение:
– Да, тебе плохо. Не пытайся подавлять негативные эмоции – прими их, пропусти через себя и увидишь, насколько быстро придёшь в норму. Если нужна дружеская поддержка – приеду немедленно, – она чуть слышно заскулила, несколько раз судорожно вздохнула, кое-как успокоилась и едким тоном заметила:
– Вообще-то друзей не трахают.
– Значит, когда встретимся в следующий раз, будем просто гулять по паркам и беседовать об искусстве. Как думаешь, надолго тебя хватит? – громко высморкавшись, Авиталь гнусаво произнесла:
– До первой крепкой лавочки в кустах. Спасибо за поддержку, Яр.
