человека. Если не вербуется клиент, значит, плохой сотрудник КГБ его вербует. Свистопляска в СССР от системы Сталина. Сотрудники КГБ не хотят получать служебное несоответствие.
– Но это война против собственного народа, КГБ что, хочет наказать нас за то, что мы в десятилетнем возрасте ткнули куда-то пипиской? – отвечал молодой философ, заставив полковника опустить глаза.
Федосеев тяжело вздохнул, сплюнул и витиевато поставил философа на место:
– Тыкание куда-то пипиской, молодой человек, это ахиллесова подсознательная пята человеческой психики. Голый человек беспомощен. Советская разведка из таких, чтобы стыдить нагих.
В беседе Михаил Исаевич довел до молодого, любопытного собеседника мысль о том, что СССР это Империя зла, империя пожирает собственных детей, долго такое государство просуществовать не сможет. Шпион получил хлесткий ответ философа. Гущин ответил, что подсчитал. Жизнь СССР продлится 73,8 года и что Советский союз в мирное время будет уничтожен изнутри в 1991 году.
– До развала СССР, произойдут катастрофы на реакторах подводных лодок. Из-за мелкого масштаба мышления советских физиков обязательно произойдёт катастрофа, ядерного реактора и на материке. Бесправные физики будут проводить военные опыты на работающем ядерном реакторе, – сообщал деревенский говорун матерому шпиону.
– Советские ученые не определили форму протона и нейтрона. Советские учёные не соображают, что вне оболочки электрона нейтрон сбрасывает панцирь глюонных полей, затем раздувается, пухнет как тесто. Объём увеличивается в миллионы раз! Скрытая угроза расколет любой ядерный реактор! Разломит оболочку реактора, как тонкую скорлупочку! – вещал доморощенный мыслитель.
После такого заключения полуграмотного физика-пустозвона полковник Федосеев смеялся от души. Смеялся и оренбургский философ. Смеясь, расстались, договорившись встречаться реже.
– Надо установить график встреч, тестообразный философ, – распорядился дед Лапа, – примерно через месяц, затем через неделю. До встречи, сермяжный мыслитель!
Как поссорились Михаил Исаевич с Александром Александровичем
Шпион Федосеев умело разжигал неприязнь Александра к КГБ. Надо было это делать? Кто знает. Иногда Михаилу Исаевичу казалось, что абитуриент Гущин использует его как информатора. Два комбинатора, молодой и старый, зрелый и зеленый, нашли общий язык, с удовольствием беседовали. Дед Лапа привык жить на природе, шпион охладел к попыткам перехода границы. Сведения его и опыт разведчика уже устарели, обесценились. Вряд ли за границей будет такая же спокойная жизнь, как в селе Приютном Тоцкого района Оренбургской области.
– Здесь мой приют, – размышлял Михаил, вспоминая службу в специальной конторе ГРУ.
На Новый 1969 год беседовать было не с кем. Александр Гущин жил в Свердловске, работал
