Морриган. Очень хорошо это знаю.
Взгляд Файоннбарры посерьезнел, будто обратившись вглубь него самого. Она поняла, что время светской беседы прошло. Так и оказалось.
– Выходит, ты хочешь использовать ноктурнизм как средство ослабить тягу к полуночной магии.
В его устах звучало как-то… мелко. Недостойно.
Морриган могла бы завернуть свои слова в красивую яркую фольгу, в пеструю привлекательную обертку, но что-то во взгляде Файоннбарры – том, что был обращен на нее саму, в ее глаза, а не на обнаженную гладкую кожу – побудило сказать правду. Простую, безыскусную и горькую на вкус.
– Я боюсь бесповоротно измениться. Стать ведьмой, которая, не видя границ, причиняет боль другим во имя своих собственных целей. Стать могущественной, но где-то в глубине души вечно одинокой.
В еще одной причине она не могла признаться даже самой себе, не говоря уже о Файоннбарре. Сказанного достаточно.
– Ты хотела бы иметь семью?
– Не знаю. – Морриган чуть нервно дернула плечом. – Однажды – возможно.
– Я думал, ты не из таких… – Файоннбарра закашлялся под ее взглядом. – Я имею в виду… Я знаю многих ведьм, которые не спешат заводить потомство, чтобы не расплескать свою силу. Среди них есть и немало рассветных.
– В детстве я думала, что буду одной из таких ведьм, – призналась Морриган. – Помню, даже смотрела на Бадб и искренне недоумевала, зачем она нас родила. Не то чтобы я была против…
Однако соблазн Леди Ворон навеки остаться бездетной наверняка был велик. Соблазн не отдавать ни крохи своего дара детям, оставаться вечно молодой, красивой и могущественной. То, что Бадб все же решилась на этот шаг и родила даже не одну, а двух дочерей, разделив с ними свою силу, примиряло Морриган со всеми ее недостатками.
Во всяком случае, с теми, что не касались убийств и невинных жертв.
На губах Файоннбарры заиграла странная улыбка, объяснения которой Морриган не нашла. Колдун ночи помолчал, время от времени рассеянно встряхивая бутылку.
– Та темнота, о которой ты говорила… Иногда мне кажется, что ноктурнизм существует для тех, кто уже расколот. В ком уже есть брешь, а в ней – тьма.
Его слова отчего-то заставили Морриган затаить дыхание.
– Почему?
Файоннбарра улыбнулся, сфокусировав на ней взгляд.
– Думаю, со временем ты сама поймешь это. Но ты должна знать: сила ноктурнизма особая. Ночь служит колдуну источником энергии, но прежде – познания. В ночных ритуалах он черпает в первую очередь не колдовскую силу, а способ постичь самого себя.
Морриган нахмурилась, пытаясь поймать ускользающий от нее смысл.
– Ты говоришь о… м-м-м… духовных практиках? Медитациях, самопознании и прочей… – Она едва не сказала «ерунде», но вовремя прикусила язык. – И всем таком прочем?
– Верно. Ты будешь черпать силу не в ночи, не в темноте за окнами.
