ты понимаешь, тебе придётся привыкнуть к взрослой жизни. Возможно, страна решит, что тебе нужно будет работать там, где много иностранных шпионов. И возможно, тебе тоже придётся когда-то расстрелять того, кто работает рядом с тобой. Жизнь – суровая штука, сынок.
– … А ты расстреливала сама мам?
– Ну, я – нет. У нас работа такая, где шпионам делать не чего… Мы же не оборонный завод.
– А если вдруг? Будешь расстреливать?
– …Ты посуду домыл? Молодец. Давай, садись, делай уроки. Если завтра субботник, то уроки нужно приготовить сегодня. Ты ж в воскресенье с дедом на рыбалку собирался.
Сын вздохнул, сел за стол и, включив компьютер, начал учить уроки. Я включила телевизор, направив звук на себя, чтобы не мешать сыну. У нас с ним одна комната. Из двухкомнатной квартиры пришлось съехать, слишком дорого. Телевизор не смотрела. Не слушала. Я думала о любви. Я думала о Денисе. Вопрос сына заставил вспомнить то, что загонялось поглубже. Я прятала эти мысли, прятала так, что детектор лжи не выявлял ошибок в понимании стратегии нашей партии «Единая страна». Денис был единственным мужчиной в моей жизни, о котором я думала, как о будущем муже. Даже отец Тимофея не был мне так близок.
Мужчины в моей жизни появляются и исчезают. Меня на них не хватает. Меня хватает только на сына, отца, работу и дом. Я люблю свою семью. Я люблю чистоту в своей квартире. У меня просто физически нет времени и сил на мужчину. Мужчине нужно внимание, а этого я не могу дать. Это как ведро с водой. Если ведро полное, то больше не нальёшь. Сын, отец и дом – это и есть моё полное ведро. Я так думала. Но оказалось, что ведро только кажется полным. Оно расширяется кверху, и туда, где казалось, почти нет места, входит очень много воды. И Денис заполнял эту пустоту моего ведра. И постепенно оно наполнилось до краёв. Я даже познакомила его с сыном. Они поладили, им было интересно вместе, хотя они были совсем разные. Потом Дениса не стало. Не стало два года назад. Тимофею я тогда сказала, что страна отправила Дениса на высокий пост в другой город и назначила ему быть одному, чтобы не отвлекаться от работы. Тима даже переживал, я это видела. Но он поверил и был рад, что Денис так нужен нашей стране, нашей партии. Пусть так и будет. Пусть так и думает.
Денис… Его расстреляли. Делать это должна была я, потому что была его замом, а он был моим непосредственным начальником. Направить дуло автомата ему в грудь и нажать на курок должна была я… Но я знала, что не смогу. И знала, что даже сделай я вид, что заболела и не могу прийти на расстрел, на детекторе бы всё выявилось. Я не верила, что он мог быть замешан в шпионаже. По обвинению, выходило, что он помогал своему брату, работавшему в министерстве обороны, переправлять данные за границу. Я не верила. Сначала не верила. Первый раз я не могла поверить в правоту решения расстрельной комиссии. Потом, когда увидела тщательность расследования, показания Дениса и данные детектора лжи, я уже допускала такую мысль. Могло быть и так… Всё могло быть. Человек, каким бы близким он не казался, всегда останется сам в себе. Что бы он ни говорил, что бы ни делал, нам
