тут же направились к сыновьям и обвинили их в пропаже. Остальное уже известно из повествования.
Слово «Извините!», прозвучавшее после обнаружения жестокой ошибки, подразумевало угрызение совести и искреннее осознание содеянного. Но интонация, с которой было это слово произнесено, убеждала в другом: тиран извинялся за пустяк, и этим должны были довольствоваться избитые ни за что дети и жена.
С тех самых пор, когда в фильмах показывают момент, где папа заходит в детскую комнату, целуют ребенка и желает спокойной ночи, меня посещает мысль: где же его зажигалка? Или он не курит?
Кого спрятал, тот и виноват
Справедливости ради скажу, что отец порой замечал, что мы дети, и даже играл с нами, а любимой игрой были прятки!
– Вова! – звала мама.
– Водик! – искал брата и я.
– Вова, внучок! – подключалась и прабабушка Лена.
Но в ответ – тишина! Поиски затянулись на часы, а уже стемнело!
– Вова! – звала, не на шутку растревожившись, мама.
– Водик! – со слезами на глазах, кричал и я.
– Вова, внучок! – дрожащим голосом вторила прабабушка Лена.
А отец, знавший, где спрятан сын, спокойно смотрел телевизор…
Через несколько часов прабабушка Лена нашла Вову, выражение лица которого не отражало детского восторга оттого, что его нашли.
– А вот и Вова! Ага, нашелся?!
И последующая реакция – облегченный смех искавших, не знавших, что в детскую игру отцом были внесены изменения правил:
– Сиди тут, сученок! Попробуй только пискни, а то я тебя…
Дальше следовали слова, что вгрызались во все каналы детского восприятия, а предыдущие отголоски горького опыта напоминали о воплощении обещанного! С этими словами закрылась крышка бункера – накопителя под зерно, где лучик солнышка едва проникал через маленькое окошечко и напоминал о том, что по ту сторону стен еще есть тепло! Соблазн отозваться на крики искренне желающих его найти, подавлялись страшным предупреждением отца: «Сиди здесь и молчи – ты наказан!»
Спасение было всего в нескольких шагах, но звать на помощь – запрещено, да и страшно! Быть изолированным от жизни, находиться в неведении, что происходит за «броней» бункера, испытывать голод и тревогу – все это, вместе взятое, пугало меньше, чем наказание телесного характера!
Такое «воспитание» проявлялось и в сарае, где с братом вели себя тише, чем сама тишина, дабы не ослушаться отца!..
Это ломало детскую психику, но не останавливало его!
Глава IV Большие чувства маленьких сердечек
На щеках костры стеснений,
А в глазах искринки счастья!
На листках слова мгновений,
Что тогда казались сказкой.
Волнительный
