вырастать новые здания. Необходимую технику и материалы пришлось позаимствовать у «пожирателя звезд». Новые обитатели базы не знали, сколько у них осталось времени, но подозревали, что ровно до следующей доставки заключенных. Орбитальная станция давно находилась под контролем «повстанцев», как они себя называли. Коды доступов и пароли были им известны, но даже это не поможет слишком долго морочить голову Союзу.
Бывшие обитатели базы совместно с хаа-рашсами взяли контроль над всей планетой, зачистив особо опасные участки, избавляясь от тех, кто оказался не готовым к взаимовыгодному сотрудничеству. Либо был не намерен отказаться от весьма вредных для сосуществования с себе подобными, привычек. Убийц, психопатов и каннибалов уничтожали без жалости, а места их обитания ровняли с землей.
Во избежание недоразумений и столкновений с человеческой частью населения главой базы, а фактически, хозяином всей планеты был назван генерал Дамирон Вейн. Его кандидатуру поддержала большая часть обитателей Утлагатуса, готовых жить в новом для них мире. Хаа-рашсы держались в стороне, вмешиваясь лишь тогда, когда назревали серьезные конфликты между двумя расами. Айван по-прежнему являлся их негусом и бессменным советником генерала. Тысячелетний жизненный опыт вкупе с желанием выжить на планете, которую люди превратили в ад, делали его помощь бесценной.
Но в некоторых ситуациях даже хаа-рашс не знал, как поступить.
– Вы делаете большую ошибку, – Айван наблюдал как по измученному лицу генерала Вейна прошла волна боли. Он сдержал стон, изо всех сил стараясь не выдать, насколько ему плохо.
– У меня нет выбора, – стиснув зубы в приступе новой боли, Дамир отвернулся. Как же давно он не чувствовал себя настолько слабым и беспомощным. И что хуже всего, приходилось молчаливо терпеть, так как избавления и лечения от этого не существовало.
– Есть, – возразил Айван. Ему было непонятно стремление человека к саморазрушению. Он мог лишь предположить, какие муки сейчас испытывает генерал. Когда-то он сам был «болен». Хотя в их расе такое состояние не считалось болезнью. Каждый из хаа-рашсов был вынужден пережить подобное. Их Становление проходило под контролем врача. Да он практически не помнил того времени, учитывая, что находился под действием сильнейших препаратов придуманных хаа-рашсами для хаа-рашсов. Но сейчас страдал человек. И страдал во сто крат сильнее, потому что все его тело претерпевало невероятные, противоестественные изменения, с которыми до сих пор не сталкивался никто из ныне живущих. Айвану было трудно понять, почему Дамир принял такое нелогичное решение.
– Год в саркофаге? – у генерала вырвался смешок, – нет уж.
– Против четырех месяцев полных страданий и мук. Когда один ваш вид способен вызвать у окружающих страх и непонимание. Я уже не говорю о постоянной изматывающей боли. Не будем забывать о том, что ни одно живое существо не подвергалось подобным изменениям, и мы можем лишь предполагать, сколь длителен будет процесс.
– Меня
