ненавязчиво поинтересовалась Лариса.
– У меня есть ты, были тетя Вера, дядя Виталий и этого достаточно.
– Как скажешь, – улыбнулась сестра, – но это не значит, что ты должна бросать меня и возвращаться в свою квартиру. Поверь, я только рада, что ты рядом со мной. Мне этого так долго не хватало, – она взяла меня за руку, и внимательно посмотрела в глаза.
– Спасибо. За все, – мне показалось, что вот-вот расплачусь, и поспешила отвернуться, – скажи, их нашли? Тех, кто на нас напал?
Лариса поспешила встать, отведя взгляд в сторону:
– Их ищут, – она сжала кулаки, – и надеюсь, что скоро найдут. Эти маньяки представляют угрозу.
– Обычно маньяки не ходят с пистолетами. Ножи – куда ни шло, но пистолеты?
– С каких пор ты стала разбираться в поведении преступников? – насмешливо поинтересовалась Лариса. Ее лицо изменилось – на нем больше не было и следа тревог, оно стало спокойным и расслабленным.
– Просто, мне так показалось, – смутилась я.
– Ладно, не переживай. Милиция уже ищет их. А для нас сейчас важно твое самочувствие.
– Когда я увидела их рядом с тобой, – нерешительно начала я, – мне показалось, что ты ранена.
– Не так серьезно как ты, – поспешно возразила сестра, – обычная царапина.
Я видела, что Ларисе было неприятно говорить об этом, и сменила тему разговора. Мы выпили чаю, и я, доковыляв до свой комнаты, с облегчение опустилась на кровать.
Прошло две недели, и я полностью восстановилась. Боль, как ни странно, исчезла почти сразу, вернулся здоровый цвет лица и аппетит. Во только сон… Каждый вечер ложась в постель я в страхе ожидала прихода ночи, а с ней и кошмаров. Странные, пугающие видения охватывали сознания, стоило мне закрыть глаза. Сначала я списывала это на результат пережитого волнения, но шло время, а кошмары никуда не уходили, становясь все ярче и необъяснимее. Образы были настолько нереальны, что, проснувшись, я с трудом могла вспомнить, что пережила за ночь.
Но даже кошмары не могли отвлечь от странностей в поведении сестры. Я уже знала, что она ведет ночной образ жизни, поэтому ее частые дневные отлучки вызывали во мне тревогу. Она нигде не работала, и не спешила устраиваться куда-либо, живя на деньги, полученные от родственников матери. Отступные, так она это называла. К тому же я чувствовала смутное беспокойство, как тогда, в баре.
Но однажды она не вернулась домой.
Она не отвечала на звонки. Сначала я думала, что Лариса просто занята своими таинственными делами, в которые не спешила меня посвящать, но к вечеру второго дня, взяв себя в руки и начав мыслить здраво, я вооружилась ее телефонной книжкой и стала обзванивать всех подряд. Слушая бесконечные длинные гудки и нажимая дрожащими от волнения пальцами на кнопки, я, наконец, осознала, что так я ничего не выясню. Не сомкнув глаз ни на минуту, утром, прихватив фотографию Ларисы, на которой она улыбалась, глядя в объектив, я отправилась в милицию.
Дежурный,
