как однажды, охваченный таким порывом, присоединил свой голос к крикам толпы, во всю глотку приветствовавшей королевский кортеж. Прошла минута, возбуждение мое остыло, и я устыдился своей слабости и податливости.
И команда и пассажиры, видимо, считали, что капитан, при всем своем благоразумии, сделал большой промах. Кругом стоял ужасный шум, и крики: «Позор!» – неслись по всему судну.
Бедный капитан! Все это время я не сводил с него глаз. Мне было его очень жалко. Я был, вероятно, единственным пассажиром, кроме прелестной креолки, знавшим его тайну, и я не мог не восхищаться, с какой рыцарской стойкостью он держит свое слово.
Я видел, как пылали его щеки и гневно сверкали глаза. Если бы его попросили дать это обещание сейчас, он, надо думать, не согласился бы даже за все перевозки по Миссисипи.
В эту минуту, стараясь укрыться от осаждавших его пассажиров, он проскользнул на корму через дамский салон. Но и тут его сейчас же заметили и атаковали представительницы прекрасного пола, не уступавшие в настойчивости мужчинам. Некоторые насмешливо кричали, что никогда больше не сядут на его пароход, другие обвиняли его в неучтивости. Подобные обвинения могли хоть кого вывести из себя.
Я пристально следил за капитаном, чувствуя, что наступает решительный момент. Что-то должно было произойти.
Выпрямившись во весь рост, капитан обратился к толпе осаждавших его дам:
– Сударыни! Я и сам был бы счастлив, если бы мог удовлетворить вашу просьбу, но перед отъездом из Нового Орлеана я обещал… я дал честное слово одной даме…
Но тут любезная речь капитана была прервана молодой особой, которая бросилась к нему с криком:
– Ах, капитан! Дорогой капитан! Не позволяйте этому мерзкому пароходу обойти нас! Дайте больше пару и обгоните его! Умоляю вас, дорогой капитан!
– Как, сударыня?! – ответил пораженный капитан. – Ведь это вам я дал слово не устраивать гонок. А вы…
– Боже мой! – воскликнула Эжени Безансон, ибо то была она. – И правда! Я совсем забыла!.. Ах, дорогой капитан, я возвращаю вам ваше слово… Увы! Надеюсь, что еще не поздно! Ради всего святого, постарайтесь его обогнать! Слышите, как они издеваются над нами?
Лицо капитана просияло, но сразу опять омрачилось.
– Благодарю вас, сударыня, – возразил он. – К сожалению, должен сказать, что теперь уж нет надежды обогнать «Магнолию». Мы с ней в неравном положении. Она бросает в топки копченые окорока, которые заготовила на этот случай, а я после того, как обещал вам не участвовать в гонках, не погрузил ни одного. Бессмысленно начинать гонку только на дровах, разве что «Красавица» гораздо быстроходнее «Магнолии», но мы этого не знаем, так как никогда не испытывали его скорость.
Положение казалось безвыходным, и многие дамы бросали на Эжени Безансон враждебные взгляды.
– Окорока! –
